– Зря ты мне это рассказала, – с притворным вздохом произнес он, – теперь я буду бояться засыпать с тобой в одном помещении.

На ее губах возникла кривая, недобрая усмешка.

– Ты в курсе, как опознают трупы?

Этот неожиданный, не сулящий ничего хорошего вопрос, застал Деса врасплох. Он покачал головой.

– Особые приметы, – подсказала Нита. – Родимые пятна, шрамы, увечья… Словом, все, что делает нас исключительными и легко узнаваемыми. – Не сводя с него пристального взгляда, она довершила свою мысль: – Поэтому, когда здесь найдут твой труп, тебя легко смогут опознать по твоим рукам и отправить по верному адресу… в Пьер-э-Металь.

Дес не успел даже дернуться, как двое оховцев зажали его по бокам. Молниеносным движением Лайз вытащил из сапога нож и приставил к боку. Угроза, заметная лишь тому, кто ощущает лезвие под ребрами. Веселье вокруг продолжалось, и только за их столом наступило мрачное молчание.

– Убегать поздно. Дело уже сделано, – прошипел Лайз.

– Яд уже в твоей крови, – добавила Нита.

Дес перевел взгляд на свой стакан. И в следующий миг в животе появилось странное ощущение. Это была не крыса, а целое полчище крыс, стремящихся вырваться из ловушки. Нита сказала что‑то еще, но ее голос он слышал будто бы издалека, а свой уже потерял. Дыхание с хрипом вырвалось у него из груди.

Вначале он подумал, что умер. На миг увидел себя со стороны: в том кабаке, развалившимся за столом, как простой пьянчуга, только с пеной у рта. Или как обычно выглядят отравленные мертвецы? Представив более реалистичную картину, Дес решил, что умирать не намерен. Не сейчас, не таким образом и не у всех на виду.

Тогда он попытался вести себя как живой: пошевелиться, осмотреться, позвать на помощь. У него ничего не получилось. Тело не слушалось, перед глазами стояла непроницаемая темнота, язык распух и онемел. А потом Дес почувствовал прикосновение. К его губам приложили теплую ткань, пропитанную мятной водой. Несколько капель попало ему в рот, и спустя минуту это вернуло способность говорить.

– Я… не могу двигаться, – пожаловался он.

– Конечно, не можешь. Ты связан.

Он сразу узнал голос Фран.

– Зачем?

– Подняла тебя повыше, чтобы ты не захлебнулся в собственной рвоте. Но у тебя оказался крепкий желудок.

– Я готовился к этому всю жизнь.

– Хоть какой‑то толк от твоих возлияний, – пробормотала Фран и отпрянула от него. Как оказалось, лишь затем, чтобы намочить тряпицу и снова приложить к губам.