У Дауда были, конечно, теории на этот счет: скорее всего, кочевники встретились, чтобы передать друг другу сведения и приказы от Хамзакиира. Другая вероятность волновала его больше: возможно, их с Анилой ждала пересадка на другой корабль. Плохо это было или нет – Дауд предпочел бы остаться на «Пылающем песке», команда которого хорошо к ним относилась.

Но тот занял свое место в ряду кораблей, и на песке начали готовиться к празднеству, разжигать костры.

Два охотничьих ялика вернулись с добычей – огромным костоломом, свисавшим с борта. Его быстро разделали, тушу надели на вертел, остальные куски насадили на шампуры вперемешку с луком, морковью и черносливом. В горшках кипела похлебка с рисом, репой и луком, на блюда выложили сушеные фрукты, лепешки и соленья.

К тому времени, как зашло солнце, все было готово: Расима крикнула, созывая всех к костру, и собравшиеся подхватили ее крик. Народу собралось множество, дюжин пять. Кочевники ели, рассказывали истории и танцевали под мелодии ребаба, уда, флейты, барабанов и погремушек.

Дауд знал многие из этих песен, но в Шарахае они звучали иначе – более слаженно, отрепетированно. Эти же мелодии казались свободными и дикими, каждый новый музыкант добавлял свои чувства, свою энергию.

В темноте, неподалеку от костра, танцевали пять женщин, со смехом отталкивая желающих присоединиться мужчин, текли рекой арак, рисовое вино из Миреи, ром с юга Острального моря и кислое восточное вино, которое Дауд счел вполне хорошим.

Многие собрались вокруг мальчика, моловшего бобы каве вперемешку с мускатом. Из него делался горячий пахучий напиток с насыщенным вкусом, но больше прекрасного каве людей привлекал ритмичный, музыкальный стук пестика. У каждого племени был особый ритм – мальчик выстукивал мелодию Кадри, что, впрочем, не опровергало теорию Дауда о том, что Расима и ее команда из племени Салмук. Воинство, в конце концов, объединяло мужчин и женщин всех племен.

На песке раскурили кальяны, бросили вокруг роскошные ковры. Там собирались слушать и рассказывать истории.

Табак оказался таким крепким, что некоторым достаточно было просто постоять, вдыхая дым. Дауд не курил, но все же сел рядом с Расимой у самого пахучего кальяна.

Она улыбнулась ему, выдыхая ноздрями густой серый дым, словно горный дракон, и протянула Дауду грязноватый мундштук слоновой кости. Он хотел было отказаться, но Расима ткнула его мундштуком, как жалом, и лежащие вокруг рассмеялись. И с ними – Анила и Тайяр.

Дауд рассмеялся тоже и, приняв мундштук, сделал глубокую затяжку. «Как странно», – подумал он. Все эти люди наверняка знали, кто они с Анилой такие, знали о приказе Хамзакиира, но относились к ним безо всякой враждебности. Их как будто даже признали частью Аль’афа Хадар.