Молот Бакхи! Один из Королей – Найян? Но который?

Леденящий кровь вой прорезал вдруг тишину. Он напоминал вой шакалов и все же был очевидно человеческим.

Чеда одеревенела. Сумейя обернулась в сторону ближайшей дюны. Чеда приподняла голову и увидела асира, того самого, что кричал с начала пути. Он сидел на корточках на вершине дюны, глядя на них. У Чеды мороз продрал по коже.

Она почувствовала, что Сумейя пытается отогнать асира, почувствовала его ледяное равнодушие. Он пополз вперед, приникнув к земле и разведя руки, похожий на тощего паука. Чеда не понимала, откуда взялся вдруг его голод, но знала: этот асир хочет убивать.

Сумейя шагнула ему навстречу.

– Уходи, – сказала она вслух, усиливая молчаливую команду. Асир замедлился. Теперь он выглядел скорее как голодная пантера, задумавшаяся, стоит ли прыгать. Не сводя с него глаз, Сумейя отступила к своей сабле и быстро подобрала ее.

– Уходи. Я приказываю!

«Мне отнять ее жизнь? – спросил асир. – Будешь ли ты стоять и смотреть, как смотрела на смерть Хаввы?»

«Уходи, – сказала Чеда, отчаянно надеясь, что дело не кончится кровопролитием. – Ты ничего не добьешься, убив ее. Эта женщина заслуживает смерти, но сейчас не время».

Асир подполз поближе, встал, пошатываясь на черных, тощих ногах.

«Когда же придет этот день, о, отмеченная Сеид-Алазом? Когда ты наконец решишься освободить нас?»

Сумейя сделала шаг вперед, и Чеда почувствовала, как гнев асира захватывает ее – пылающее желание задушить Деву. Любую Деву, но эта… Убить эту было бы слаще всего.

«Как твое имя?» – спросила Чеда.

«Мое имя, – гордо ответил он, – Керим Дениз’ава аль Хиянат, двоюродный брат нашего повелителя Сеид-Алаза. Хавва была моей любовью, моей женой, матерью моих детей».

«Хиянат» значило на древнем языке «предательство» или «павший жертвой предательства».

«Этот день скоро настанет, Керим, я обещаю тебе».

Асир остановился и взглянул на Чеду. Сумейя тоже. Поняла ли она, что между ними состоялся разговор, Чеда не знала, но Сумейя вновь обернулась к асиру. Она прикладывала все усилия, чтобы отогнать его, но ничего не получалось. Чеда заволновалась, что Месут может обратить внимание на эту борьбу или что Сумейя позовет его, но никто не пришел. Все, что она чувствовала, – Керима, Сумейю и второго асира, сжавшегося в комок где-то среди дюн, обозленного и растерянного.

«Иди, – велела Чеда. – Ты достаточно натворил сегодня».

Асир не шевельнулся, хотя они оба знали, что сегодня он не убьет Сумейю.

«Иди, прежде чем она заподозрила, что я замешана».