Пока Анила расстилала постели и отмеряла воду с галетами на ужин, Дауд развел костерок между двумя дюнами. Вскоре они уже сидели друг напротив друга, может, и не наевшиеся, но по крайней мере не голодные. Костер уютно потрескивал в ночи, и Дауд протянул к нему руки, благодарный за его тепло, за золотистый свет. Анила задумчиво смотрела в огонь, обняв колени. Она вновь задумалась, наверное переживала о том, что ждет их в Ишмантепе. Поставила задачу и обдумывала ее, отыскивая лучшее решение из возможных. Ее красота лишь оттеняла прекрасный, быстрый ум. Дауд гордился тем, что знает ее, гордился с самой первой встречи. Если б только он сказал ей об этом раньше!

– Покажи мне ритуал, – вдруг попросила она, нарушив тяжелое молчание.

– Что?

– Ты говорил, что пробуешь найти гармонию с огнем.

– Да, но…

– Тогда покажи.

– Я думал, ты ненавидишь магию крови.

– Верно, – она подняла голову, блики костра заскользили по ее лицу. – И все же они нам пригодятся, Дауд.

Она имела в виду, пригодятся в Ишмантепе. И, возможно, была права, но они оба знали, что против Хамзакиира у него нет шансов. Хамзакиира обучали маги Каимира, и он познавал алые пути десятки лет, дольше, чем Дауд вообще живет на свете. Куда ему, дурачку, узнавшему недавно, что родился с дурной кровью?

Он взял кинжал – простой, с костяной рукоятью, – без которого не мыслил в последнее время своего существования, и оцарапал левую ладонь. Боль тоже давно сделалась ему привычна. Он подождал, пока выступит кровь, и уверенными движениями начертал знак из книги.

Этот знак был сочетанием двух других: «огонь» и «овладевать». Они сливались, смешивались, как смешиваются цвета, чтобы дать другой оттенок.

Удовлетворившись результатом, Дауд вновь поднял руку над огнем и медленно опустил, стараясь не обращать внимания на голодный взгляд Анилы. Сколько раз он его подмечал на философских дебатах с наставником Амалосом, на алгебраических семинарах с наставником Незаумом!

– То есть ты как бы пропускаешь свет через цветное стекло? Магия в символе?

– Знаке, – поправил Дауд. – И, нет, все не так.

Он опустил руку ниже и сосредоточился на жаре, на самой концепции огня, которую держал в своем разуме.

– Знак всего лишь якорь, знакомые черты, за которые разум может зацепиться, чтобы мир, тело и ум стали одним.

Он потянулся к огню сердцем, веля ему прийти в раскрытую ладонь, и язычки пламени закружились.

Анила внимательно наблюдала за ним. Лицо ее словно окаменело, но глаза были яркими и живыми, полными восхищения и вопросов. Пусть она считала эту магию отвратительной, ученый внутри нее так и лопался от вопросов.