Чеда не могла оторвать глаз от их боя: чистый звон мечей завораживал, он будто доносился откуда-то из глубины веков.

– И вот однажды племя бродило по горам в поисках еды и воды, – продолжил Хусамеддин, парируя удары. – Но ничего не могло отыскать, вокруг стояла засуха, которой еще не видели горы.

Сумейя упорно пыталась найти брешь в его защите, но Хусамеддин легко отбивал каждый ее удар, не нападая, хотя возможностей у него было много. Просто хотел загонять ее, вывести на предел возможностей.

– Как-то двое мальчишек постарше избили младшего за то, что он попытался украсть их воду. В тишине ночи он взмолился Гожэну чтоб тот пришел и забрал их в пустыню, превратил в блуждающих духов, злобных, бледных созданий, что охотятся за людскими душами в безлунные ночи.

Сумейя покраснела от усилий, клинки звенели все громче и громче, Девы замерли, боясь пошевелиться, и даже на лице вечно спокойной Заидэ читалась тревога.

– И божество действительно спустилось к мальчику. Но не Гожэн ответил на его мольбы, а Тааш. Он грозно спросил у маленького кочевника, почему тот желает зла своим братьям. – Король отступил вбок, пропуская Сумейю мимо, и отбил ее саблю играючи, с невиданной легкостью. – «Потому что они бьют меня, – ответил мальчик. – Потому что они прячут от племени воду». «Если все так, как ты говоришь, – сказал Тааш, – тогда я исполню твое желание и убью их».

Сумейя начала уставать. Ее дыхание сделалось тяжелее, движения – медленнее. Хусамеддин без труда вспорол ее рукав чуть пониже плеча – просто оцарапал. Сумейя зарычала и с новыми силами бросилась на него.

– Мальчик согласился, и утром в лагере нашли четыре трупа: двух его обидчиков и их сестер. Он любил тех девочек, и в его сердце на самом деле не было ненависти к их братьям. Он скорбел по ним и молил Тааша вернуться, объяснить, почему тот взял сверх положенного, больше, чем нужно было, но бог к нему снова так и не спустился.

Хусамеддин выдержал серию молниеносных ударов и вновь вспорол рукав Сумейи – в том же месте, но уже на другой руке. Затем, даже не помедлив, он с силой ударил ее ногой в грудь так, что она отлетела, и одним легким движением вложил клинок в ножны.

Сумейя села, глядя на него с трепетом.

– Нам не дано заранее знать, чем обернется наш выбор. – Хусамеддин заложил руки за спину. – Будь осторожнее в своих желаниях. – Он обернулся к Чеде. – У тебя на спине татуировка.

Чеда сглотнула. Конечно, они видели татуировку Дардзады, когда переодевали ее в лазарете. Она почувствовала, как горит лицо.

– Да, мой Король.

– Покажи ее Сумейе.