Ия взглянул на меня, и я покачал головой:

– К сожалению, нет, советник. Доказательство было разрушено взрывом.

Естественно, любовная записка Нуры мгновенно сгорела во вспышке грозовой пыли. Хелена скорбно поглядела на меня:

– В такой ситуации я не хотела бы предпринимать необдуманные действия до того, как мы полностью разберемся в происходящем.

– Нура уже с готовностью нарушала законы Ордена, – тщательно подбирая слова, ответил Ия. – Она прибегала к магии, которая, как известно, лишает человека рассудка. Ведь мы все видели, что случилось с Зеритом Алдрисом. Более того, если ее схватили фейри, скорее всего, в плену она подверглась пыткам. Мне еще не доводилось слышать, чтобы хоть кого-то это сделало более уравновешенным. А тебе?

– Если мы ищем уравновешенного кандидата, то почему собираемся передать титул осужденному военному преступнику?

Уэйн фыркнул, и Хелена подчеркнула:

– Независимо от того, что мы лично думаем о законности приговора, он по-прежнему остается в силе.

– Большинство аранцев считают произошедшее в Сарлазае победой, а не…

– И зря, – перебил я. – Нельзя было допускать случившегося в Сарлазае ни при каких обстоятельствах. Если вы хотите признать меня негодным к должности на этом основании, я не буду возражать. Скорее всего, на вашем месте я поступил бы так же.

– Хелена, тебе прекрасно знакомы обстоятельства, стоящие за той трагедией, – тихо сказал Ия. – Максантариус тут ни при чем. Ответственность за Сарлазай в равной степени, если не в большей, лежит на нас.

– Согласна, – признала Хелена. – Во время войны положение всегда выглядит отчаянным, и мы более охотно идем… на крайние меры, когда нам их предлагают.

Ее взгляд скользнул по мне, и я прочитал в нем извинения и сострадание.

– Решайе был крайней мерой, Максантариус. Мы не должны были допускать его использования.

– Я понимаю всю важность того, что вы собираетесь мне доверить, – сказал я. – Не только для Орденов, но и для Ары. Пока эта власть будет в моих руках, я позабочусь о том, чтобы ничего подобного больше не повторилось. Я не могу обещать, что стану идеальным лидером. Но я обещаю изо всех сил постараться вывести нас из этой передряги, сохранив в целости нашу страну и души.

Я сам удивился, услышав такую убежденную речь из своих уст. Но когда я ее произносил, я верил каждому слову, до единого.

Какой смысл обладать такой властью, если не использовать ее для улучшения мира?

«Ничего не делать – особая привилегия», – однажды сказала мне Тисаана.

Хелена глубоко вздохнула.

– Я возлагала на нее большие надежды, – пробормотала она себе под нос, затем повернулась ко мне. – Я присваиваю тебе титул верховного коменданта, Максантариус Фарлион. Носи его с честью.