«Ничего особенного, – могла ответить я. – Слова должны быть решительными и вызывать эмоциональный отклик, скромными и в то же время полными гордости, возвышенными и в то же время честными, обнадеживающими, но без отрыва от реальности, – и все это без репетиций. Ничего сложного!»

Вместо этого я произнесла:

– Просто говори правду. Что бы ты сказал солдатам под твоей командой, нуждайся они в поддержке?

Макс сглотнул. Я отпустила его руку, и он шагнул вперед.

– Я не очень-то красноречив, – произнес он.

Кто бы сомневался, что он начнет именно так.

– И может быть, прямо сейчас это неплохо. В конце концов, у всех нас есть дела поважнее разговоров. Я уверен, что вы уже все хорошо понимаете, с чем нам придется столкнуться в ближайшие дни – с натиском врагов, которые даже не являются людьми. Я мог бы вас ободрить, пообещать победу. Но я не люблю давать обещаний, если есть хоть малейшие сомнения, что я смогу их сдержать. Единственное, что я могу сейчас с чистой совестью пообещать, – это то, что я никогда не буду вам лгать.

Я знаю, насколько ненасытна трагедия. Она поглощает все. Она поглощает надежду; она поглощает веру. И в отсутствие надежды начинает казаться, что лучше всего будет не делать ничего. Что это единственный возможный выход. Единственный путь вперед. Но однажды я встретил человека, который сказал мне, что ничего не делать – особая привилегия. Многим людям никогда не выпадает такой выбор.

Его взгляд метнулся ко мне, всего на мгновение.

– Тот человек был прав. Мне больно говорить об этом, но мы потеряли возможность ничего не делать. Мы столкнулись с силой, которая может разрушить все, к чему мы привыкли.

За свою жизнь мне довелось поучаствовать во многих войнах, и, возможно, предполагалось, что я расскажу вам о славных подвигах. Возможно, от меня ожидали речей о священном долге или патриотизме. Но правда в том, что я ненавижу войну. Никто и ничто не разубедит меня в том, что мир станет намного лучше без кровопролития. И вот почему… – Он набрал полную грудь воздуха и выдохнул. – Вот почему мне тяжело просить вас сражаться вместе со мной. Не для того, чтобы разрушать, а для того, чтобы защитить то, что мы любим. Я прошу вас бороться за будущее. За тех, кого мы потеряли вчера, и за тех, кого потеряем завтра. За тех, кого мы потеряли во всех прошлых войнах. За тех, кто заслуживал большего.

Его голос звучал громче, интонации обрели твердость. Он сам верил в то, что говорил, в каждое слово. И уже от этого его речь становилась прекраснее и поэтичнее любых стихов.

У меня защипало глаза.