Он резко выпустил Мстишу, позволяя ей с глухим грохотом свалиться на пол.

Мешок костей, вот как бы назвала сейчас ее няня. Мстиша лежала, делая судорожные вдохи, каждый из которых приносил боль и облегчение.

Глядя на удаляющиеся остроносые сапоги, она поклялась себе, что не успокоится, пока не убедится, что этот человек мертв.

Сидеть на торгу было гораздо легче, чем целый день сновать по дому за бесконечной работой у Шуляка, но отчего-то Мстиша уставала куда сильнее – то ли от безделья, то ли от шума и сутолоки. Еда, которой кормила их Тютка, была невкусной и пустой, вместо подкрепления сил расстраивая желудок. Желану и паре его приближенных старуха наливала на особинку, и из угла, где те ели, сладко и будоражаще тянуло вареным мясом.

Люди на площади толкались, галдели и спорили. Вокруг Блохи и Возгрешки всегда собиралась куча зевак, и Мстислава быстро поняла, что так убивали двух зайцев: пока простаки разинув рот глазели на игру, к ним подкрадывались те, кого в шайке называли тяглецами, и рыскали по одежде или попросту срезали мошну у незадачливых жертв. А уж о том, чтобы выиграть в зернь у морочил, можно было и не мечтать. Они заманивали простодушных мужиков, которых промеж себя презрительно называли онученцами, поддавались вначале и позволяли очередному деревенскому недотепе выиграть несколько конов, прежде чем, бросая хитроумно слаженные черно-белые кости, разбивали несчастного в пух и прах и раздевали особенно безвольных до исподнего.

В отличие от бойких, шумных разбойников, Мстиша сидела тихо и понуро, мрачнея всякий раз, когда кто-то все-таки отваживался попытать судьбу или попросить любовное зелье у неприветливой знахарки. От любого недуга и напасти она потчевала всех из одной склянки: это снадобье она сварила для разбойников еще в лесном вертепе из листьев мать-и-мачехи и скукожившихся ягод рябины. Вылечить не вылечит, но и хуже не сделает. И все же, несмотря ни на липовое зелье, ни на советы, что Мстиша выдумывала на ходу, людской поток не иссякал. К ней продолжали идти, и когда в конце дня Желан пересчитывал заработанные ею резаны, по его лицу пробегала довольная ухмылка. Мстислава только начинала понимать цену деньгам, но было ясно: слава ученицы Шуляка приносила шайке немалые барыши.

Осознав наконец, почему Желан так сильно вцепился в нее, Мстиша поняла, что пора бежать. Он не отпустит дойную корову по доброй воле, и следовало воспользоваться первой же возможностью для побега. Мстислава корила себя за то, что не сделала того раньше, ведь улизнуть в лесу было куда проще. Сейчас она без раздумий предпочла бы нынешней жизни скитания по чащобе.