Припасы держали в клети рядом со стряпущей избой на людской половине – в детстве они с Хортом бегали туда таскать яблоки и орехи. Тогда хранившиеся там же бочки с медом и брагой их не интересовали. Ратмир мог бы послать за корчагой слуг, но ему не хотелось никого будить. Впрочем, когда он вошел внутрь, в избе теплился свет. На столе, за которым обычно обедала дворня, стоял горящий жировик, а рядом сидела Незвана.

Ратмир вздрогнул, узнав ее. Девушка, задумчиво подпиравшая кулаком щеку, изумленно подняла голову. Она тоже едва заметно дернулась и ухватилась за край стола, словно в поисках опоры. Как загнанный в угол зверек, Незвана быстро обежала взглядом пространство вокруг себя, кажется, борясь с порывом вскочить и ринуться прочь.

Ратмир замер на пороге и зловеще усмехнулся, и тогда Незвана, едва уловимо изменившись в лице, сложила руки перед собой и расправила плечи, всей своей хрупкой статью показывая, что пришла сюда первая и не собирается спасаться бегством.

Против воли восхитившись ее упрямством, Ратмир еще раз усмехнулся и уверенно направился к клети. Когда он проходил мимо Незваны, она не повернула головы, лишь недоверчиво скосила на него глаза. Схватив первую попавшуюся корчагу, Ратмир водрузил ее на стол. Потянувшись за стоявшей на полке кружкой, он задумался, не предложить ли из вежливости вторую Незване, но быстро отбросил эту мысль и, налив себе браги, уселся на противоположном конце стола.

Незвана молча наблюдала за его действиями, а он старался не смотреть на нее, но было странно находиться за одним столом с человеком и притворяться, будто его здесь нет. Сделав очередной глоток, Ратмир поднял глаза на Незвану, и дыхание вдруг перехватило. Он рассчитывал увидеть в ее взгляде осуждение или презрение, а скорее всего, и то и другое, но она смотрела совсем иначе. Ее взор походил на взор Хорта давеча: обеспокоенный и сочувствующий. В глазах Незваны не было насмешки, наоборот. Она глядела на него так, как мать смотрит на больного ребенка.

Брага встала поперек горла, и Ратмир откашлялся и вытер губы рукавом. Он хотел сказать что-нибудь злое и колкое, но, бросив взгляд на лицо девушки, не смог. Незвана, опустив ресницы, смотрела на свои худые пальцы. Ее неясного цвета волосы были затейливо заплетены и украшены зеленой лентой. Чистая рубаха сидела ладно, и вся девушка выглядела непривычно гладкой и опрятной. Ратмир запомнил Незвану другой, вечно взлохмаченной, суетливой и неряшливой. Возможно, дело в неверном свете жировика, а возможно, она просто повзрослела и заневестилась: в его памяти она навсегда запечатлелась нелюдимой подлеткой.