Услышав его слова, Асин прищурилась, посмотрела на него пытливо, ожидая, что он вот-вот засмеется, протестующе замашет руками и сведет все к шутке. Но Вальдекриз лишь кивнул, а глаза его в этот момент показались ей невероятно усталыми. Зато в них плескалось, точно в кружке с густым ягодным компотом, ее отражение.

– Можно мне узнать тебя? – спросила вдруг Асин, отведя взгляд и дернув плечами. Она словно пыталась отогнать навязчивые мысли, тянущие к ней когтистые лапы и отчего-то похожие на длинных черных котов.

– Конечно. Теперь я для тебя открыт. А я тогда был бы не прочь узнать тебя, – ответил он, коснувшись распушившихся кончиков ее волос.

Асин нахмурилась. Раньше Вальдекриз постоянно нарушал всякие границы: например, обнимал ее за плечи, как старый приятель, даже когда она просто хотела спросить, где же в училище прячется нужная ей комната. Тогда она выкручивалась, поджимала губы, метала глазами молнии – по крайней мере, верила в это. Сейчас же она следила за его жестами и не чувствовала в них прежнего нахальства. Следила и не могла понять, когда Вальдекриз так переменился? Или она сама стала другой?

– Я скучная.

– Я бы не сказал.

– Ты… куда старше меня, – осторожно сказала Асин, не желая угадывать, сколько сотен – или тысяч? – лет ему исполнилось. – И видел то, что другие люди только мечтают найти. Ты умеешь готовить.

– И шить, – важно добавил он.

– И шить! – воскликнула она, слегка испугавшись своего взлетевшего голоса. Прижав ладонь ко рту, она осмотрелась, но людям – ожившим куклам в одинаковых одеждах – не было до нее никакого дела. – Скажи, чем я могу удивить тебя?

– У тебя есть то, ради чего я пожертвовал бы многим. – Вальдекриз помолчал, перевел взгляд на белый шар солнца в оранжевых перьях облаков и наконец сказал: – Семья. Булка, ты слишком привыкла к этому, чтобы замечать. А ведь тебя каждый раз ждет Каррэ и наверняка несется встречать, стоит только скрипнуть калитке. А потом, я уверен, вы долго сидите вдвоем и разговариваете, пока у твоих ног крутятся собаки, стараясь завладеть твоим вниманием. И ты треплешь их за ушами, украдкой скидываешь на пол то, что ешь сама, и улыбаешься…

– А иногда приходит кот.

И, погружаясь в окутывающие теплом воспоминания о доме, Асин вновь устроилась у него на плече. Она вытянула руки, сложила указательными и большими пальцами не круг, скорее треугольник – попыталась передать форму кота, с его маленькой головой и толстым телом. Рассказала, что у него нет имени, зато много шрамов – наверняка он храбрый и безрассудный, как Вальдекриз, вот только не такой красивый. Она рассказала, что утром, когда на травинках переливается хрусталем роса, она любит выходить босиком и собирать ягоды к завтраку – целую плошку. Рассказала, что дома ее ждет птичка, которая была рядом с самого детства, а сейчас лежит полуразобранная на лохматом куске ткани. И вновь стало отчего-то горько, но Асин улыбнулась. Быть может, Вальдекризу и впрямь интересно было слушать о самых простых вещах. По крайней мере, он не перебивал и лишь, напоминая о себе, хмыкал под нос, стоило Асин замолкнуть. И тогда она продолжала, жестикулируя, чтобы он мог ярче представить себе все, о чем она говорит.