Бесконечная Башня

Бесконечная Башня

Оказалось, папа ждал ее все это время.

Во дворе на густой зеленой траве, темной в свете закатного солнца, лежали так и не разрубленные поленья. Только топора рядом не было, он стоял у двери, подпирая стену дома кривым древком. Чистое белье, которое пахло свежестью, колыхалось на ветру. Асин медленно, почти бесшумно приблизилась. Разгладила желтоватые крупные волны простыни ладонями, коснулась ткани носом, желая ощутить приятную прохладу, и вдохнула полной грудью, пока голова не закружилась.

Было страшно открывать дверь и делать шаг в гнетущую тишину, поэтому Асин шуршала травой под ногами, притаптывая ее, мурлыкала себе под нос нестройную мелодию, сотканную из знакомых песен, и слушала шепот стоявших невдалеке деревьев. Не сразу она обратила внимание на печную трубу, притаившуюся за шпилем крыши, из которой валили облачка сизого дыма, устремляясь вверх.

Становилось прохладно. Всякий раз, когда гибкая листва касалась лодыжек, кожа покрывалась мурашками. Асин растирала плечи и, глядя на окно, в котором горел бледный огонек, думала о том, как, наверное, тепло внутри. Хотелось нагреть воды на еще горячей печи и смыть с себя весь прошедший день, но ноги с каждым мгновением все ощутимее врастали в землю. Совсем немного – и Асин превратится в молодую яблоньку. И тогда уже не сможет ни выполнить обещание, ни умыться, ни – это пугало больше всего – извиниться перед папой.

– Птен, – раздалось совсем рядом.

Она и не заметила, как тихо открылась тяжелая дверь, как на пороге появился папа, а между его ног попытался протиснуться, переваливаясь с боку на бок, кот. Каким-то чудесным образом хвостатый негодяй просунул круглую голову, вытянул, насколько это возможно, свое толстое тело, вытек на приступок да так и разлегся там. Асин прижала ко рту основание ладони, стараясь скрыть улыбку. Папа не злился. Он приглаживал взъерошенные волосы, плотно сжимал губы, стараясь подавить зевок, и выглядел скорее уставшим. Быть может, задремал на лавочке у печи под треск поленьев и щебетание птиц.

– Пап, – промычала в руку Асин. И они одновременно, глядя друг на друга, бросили в воздух спасительное:

– Прости.

И расхохотались – так стало головокружительно легко. Асин покачивалась, поднявшись на носки, а холодный ветер трепал ее волосы и платье. Кот восторга не разделял, он недовольно дернул целым ухом и, встав, направился в дом, подальше от громких звуков.

– Я дура, пап! – выпалила Асин, тряхнув головой в тщетной попытке смахнуть с лица волосы.

– Я дурак, птен, – ответил папа. Он улыбался так широко и открыто, что шрам на щеке растягивался и будто уходил глубже под кожу. Асин смотрела на него, щурилась и хотела, совсем как в детстве, коснуться его и немножечко испугаться.