Болтавшийся на поясе куб то и дело бил углом по бедру. А еще с каждым шагом будто становился тяжелее. Он щелкал – все чаще и громче, – пока в какой-то момент Асин не остановилась, не достала его из мешочка и не взглянула на одну из гладких сторон. Куб притих, не поделившись ни единым видением. Асин для верности тряхнула его у самого уха, прислушиваясь, не гремит ли что за гладкими черными стенками.

– Ты совсем как Вальдекриз! – Она нахмурилась и тут же обернулась, прислушиваясь, не идет ли кто. Но лес по-прежнему молчал. – Такой же вредный.

В ответ куб даже не щелкнул, наверняка выжидая, когда его снова положат в мешок. Но на этот раз Асин оставила его в руках и, вслепую шагая вперед, принялась вертеть перед лицом. Она с удивлением вспомнила: дома куб вел себя тихо. Асин бы и забыла про него, если бы однажды он не упал ей на ногу. В тот день она вспомнила все нехорошие слова, которые когда-то слышала от Вальцера.

Наконец лес закончился, расступился, выпуская Асин на заросшую поляну. Трава здесь доходила ей до пояса, щекотала голые руки, цеплялась за платье, будто желая остановить. Асин сделала пару шагов и замерла. Впереди маячил обрыв, а неподалеку от него виднелась – возвышаясь над шумящими зелеными волнами, оглушительно громкими после тишины леса, – та самая табличка, старая и уставшая. Ни одного человеческого следа. Жители Первого забыли это место, даже любопытные дети не прибегали посмотреть на аномалию – уж они точно оставили бы после себя примятую зелень и поломанные ветки редких кустов.

«Интересно, и где она спряталась?» – подумала Асин, задумчиво потирая подбородок кубом.

Вспомнив наставления Вальцера, она подобрала плотный ком земли, хорошенько размахнулась и кинула перед собой. Если там и правда притаилась аномалия, она точно даст о себе знать. Но ничего не произошло, лишь ветер скользнул по траве, вновь качнув ее. Асин пожала плечами. Ком попросту упал, врезавшись в табличку, а не полетел, как она сперва думала, обратно. Значит, никаких опасностей? Впрочем, для верности Асин швырнула вперед еще ветку и камень, похожий на человеческий глаз. Последний описал дугу и рухнул с края острова вниз. Она подумала даже, вдруг сейчас он влетит ей в затылок? Отсчитала удары сердца и на двадцатый пошла вперед, раздвигая траву руками.

Она пробиралась медленно, путаясь и запинаясь: ноги постоянно цеплялись за выныривающие из земли петельки корней. Все тело казалось ненастоящим, кукольным, двигалось рвано, явно желая развернуться – здесь и сейчас – и ринуться домой, к уюту, теплу и пока не ушедшему гулять где попало коту. Но обещание давило тем сильнее, чем ближе становилась табличка, напоминая: «Ты должна» и гаденько хихикая: «И никто тебя за язык не тянул».