В этих мечтах он приводил её в особняк Селли, и его отец был сражён её красотой и добротой, а потом… Дальше идти Миссе не смела – даже в собственных мечтах.

Зато Лери не жалел денег на их развлечения. В его компании Миссе Луми впервые побывала в театре – и тут же влюбилась в великолепие зала в хрустале и позолоте, в роскошные наряды зрителей в ложах.

Он провёл её в их собственную, семейную, – на дверце была вырезана фамилия «Селли», над которой, инкрустированный камнями и костью, располагался герб – орм с мечом в лапах.

– Твои родители не разозлятся, что ты привёл меня сюда?

Лери беспечно пожал плечами:

– Они сейчас за городом. Но даже если им и разболтают – что с того? Я уже взрослый. И могу приводить сюда, кого пожелаю.

А потом тяжёлый занавес поднялся вверх, и Миссе забыла обо всём на свете, наблюдая за несчастной Ханной и её коварным возлюбленным Родериком, честным, но небогатым Люмером, беспощадным убийцей Тритраном и человеком в чёрном, идущим по его следу. Когда человек в чёрном настиг наконец Тритрана, прямо перед сценой взорвался крохотный огненный сноп искр, и Миссе вместе со многими другими ахнула от восхищения и испуга и заметила, что Лери с улыбкой смотрит не на сцену – на неё.

Он водил её на ужины и прогулки, катал по городу в автомеханике и по реке – на нанятой лодке с ярким парусом. Они слушали струнный концерт на площадке в Парящем порту. У Миссе появились новые платья, серебряный браслет с алыми камушками и золотой гребень – она не знала, как принимать такие дорогие подарки, но Лери просил её не беспокоиться.

Всё казалось идеальным, но однажды, когда посреди ночи она пробиралась к себе в комнату через коридор, стараясь никого не разбудить, из полумрака валовых светильников вдруг выступила Сорта, хмурая и усталая, уже одетая ко сну.

– Привет, Миссе. Есть у тебя несколько минут?

Миссе кивнула, хотя больше всего на свете ей захотелось оказаться у себя в комнате с головой под одеялом.

Они зашли в комнату Сорты.

Несколько месяцев прошло с тех пор, как они поселились здесь, и Миссе успела обрасти вышивками в рамках, подсвечниками из местной лавки старинных штучек, стёганым покрывалом, скатертью с узором из серебристых снежинок и ветвистых оленьих рогов, даже цветком в горшке…

Комната Сорты выглядела так, как будто в ней не жили – только ночевали и работали. На столе – стопка книг корешок к корешку, ворох исписанных бумаг, тетради в разноцветных переплётах, испещрённые непонятными значками. На стуле – поле для игры в тавлы с замершими фигурами и листок с записанными ходами. На кровати – казённое покрывало, на стенах – ни фототипа, ни картинки…