Она уже как будто воочию чувствовала всё это – давку, тепло, жар гудящего очага – слышала звон кружек и стаканов. И всё это причудливо смешивалось с тем, что уже было здесь – деловитость и усталость, и обрывки чужих разговоров – всего того, что было в сотни раз свободнее, веселее, удивительнее её повседневности, как будто этот хозяйственный блок был волшебной, иной страной, открывшейся ей за тайным ходом за шкафом или древним портретом…

– Куда это вы собрались? – она споткнулась, замерла, дрожа, и врезалась в Веделу, едва не сбив ту с ног.

Узкий коридор преградил высокий седой мужчина в белом колпаке, запыхавшийся от быстрого шага, раскрасневшийся, пахнущий кухней.

– Как работы навалом, так все бегут, будто крысы с тонущей лодки! На второй кухне нужна помощь. Ну-ка, марш, марш!

Омилия запаниковала – кажется, ещё миг, и она бы бросилась по коридору со всех ног – назад, назад, туда, где всё было привычно, а этот грозный человек в колпаке не посмел бы даже посмотреть ей в лицо…

– Смена наша закончилось! – буркнула Ведела, уперев руки в бока. – Мы и так отработали больше, чем надо. «Нужна помощь, нужна помощь»… Всем вечно нужна помощь… С меня хватит!

Мужчина что-то ответил, а потом снова заговорила Ведела. Омилия слушала их перепалку, не слыша, дрожа всем телом, а потом…

– Ну, а ты что? Язык проглотила? – Он обращался прямо к ней – как в дурном сне – и нужно было срочно что-то придумать. Ведела сделала было шаг, заслоняя её собой, но Омилия решилась:

– Вот ещё, язык проглотила! – Она постаралась изобразить простой выговор, подражая одной из старых нянек, что качала её в детстве на коленях, а потом однажды, когда наследница выросла, делась неизвестно куда. – Проглотишь тут его, пожалуй, когда с утра до ночи носилась, как сумасшедшая, то с тряпкой, то с тяпкой! – Это выражение она тоже слышала от няни. И – о чудо – оно подействовало, словно волшебный ключ. Мужчина в колпаке нахмурился, раскраснелся пуще прежнего – Омилия вдруг почуяла, что пахнет от него сниссом – но решимости в нём явно поубавилось.

Ведела тоже почувствовала это – и, схватив её за руку, потащила вперёд, мимо, больше не обращая внимания на бормотание, которое какое-то время неслось им вслед.

– Ладно, это было жутко, – прошептала Омилия, когда оно наконец стихло.

Ведела ничего не сказала ей, только крепче стиснула руку – служанке так хватать руку госпожи было не положено, но они уже чем дальше, тем больше уходили прочь от правил и условностей – вниз, вниз и дальше по тёмным тёплым замковым коридорам.

Отчего-то именно после встречи с мужчиной в колпаке, который преградил им путь, как страж Стужи из сказок, какими пугают детей, Омилия с замиранием сердца почувствовала: дальше всё пойдёт, как надо.