На этом самом месте месяц назад стоял поддавшийся, явившийся ко мне после того, как я выпила эликсир, тем самым навсегда изменив свою жизнь. С карниза над дверью сняли серебряные колокольчики, с порога убрали соль. Вокруг дверного молотка повязана черная лента – символ скорби по умершим. Такие же я видела и на других дверях; сейчас в Охотничьей деревне их намного больше, чем когда-либо. Однако эта – особенная. При виде нее перехватывает дыхание. В честь кого эта лента? Меня? Брата? Нас обоих?
За исключением ленты все остальное выглядит прежним. Внутри за оконными стеклами плотно задернуты занавески. Окно мамы на втором этаже, прямо рядом с моим, темное. Наверное, если бы я вошла в дом, то услышала бы ее храп.
– Флориана? – шепчет Вентос.
– Это дом моей семьи, – наконец отвечаю я, отводя взгляд от ленты на двери.
– У нас нет времени на…
– Знаю, – признаю я. – Прости… мне нужно кое-что сделать. – Я направляюсь к боковой части дома, но он хватает меня за запястье. – Я быстро, Вентос, обещаю. Ну пожалуйста.
Я поднимаю на него глаза. От вампира ощутимо исходит неодобрение. По его лицу я вижу: он не хочет пускать меня, но понимает, что не сможет удержать. И в то же время знает, что без его разрешения я не двинусь с места.
Вентос медленно разжимает пальцы.
– Минута, не больше. И чтобы никто не видел.
– Не волнуйся, я знаю, как прокрасться незаметно.
Я заворачиваю за дом и тихо пробираюсь вдоль стены. Кузница в Охотничьей деревне стоит особняком от прочих тесно жмущихся друг к другу зданий. Оно и понятно. Здесь слишком шумно, чересчур жарко, да и опасность пожара довольно велика, поэтому никто не селится поблизости. Под покровом темноты я проскальзываю внутрь и направляюсь прямо к горну.
Угли еще теплые.
Я прикрываю рот рукой, чтобы сдержать облегченный стон. Мама по-прежнему работает в кузнице. На самом деле, ничего удивительного. Ведь в этом и есть наше предназначение. Женщины семьи Рунил всегда ковали металл. Для Охотничьей деревни мы – матери всех мечей и щитов.
Облегчение от осознания того, что она продолжила работать даже без меня, на миг заставляет пошатнуться.
Охваченная ностальгией, я пробираюсь в заднюю часть кузницы, к потайной двери. Такое чувство, будто я заперла ее всего пару минут назад, чтобы защитить серебро в ночь кровавой луны. И пока я вращаю диски на секретном замке, мне все чудится, что вот сейчас в дверь войдет Дрю, чтобы со мной потренироваться. К счастью, шифр все тот же, и замок без проблем открывается.
Я бы не осмелилась оставить записку. Впрочем, вряд ли я смогла бы найти слова, чтобы объяснить в письме все, что случилось. Но уйти просто так, не успокоив маму, я не в силах. Поэтому беру маленький слиток серебра и, повернув его перпендикулярно остальным, кладу на самый верх стопки.