Несмотря на совет Байра, Дафна, вернувшись в комнату, не может уснуть. Кровать Клионы пуста, но это совсем не удивляет принцессу. Она готова поспорить, что девушка с Хеймишем весьма благодарна ей за это. Дафне сейчас было бы сложно находиться рядом с другим человеком.

Вместо того чтобы спать, она находит в своем сундуке чистый лист бумаги, перо и чернильницу, несет их к столу и садится за него. Она смотрит на чистый лист бумаги, кажется, целую вечность. Слова Байра эхом отдаются в ее голове. Так чего ты хочешь?

Еще не совсем полночь, с лестницы до нее все еще доносятся голоса других посетителей, но она пытается не обращать на них внимания и сосредотачивается на том, что ей нужно сказать Беатрис. Она берет перо, макает его в чернильницу, мгновение держит его над бумагой, но затем снова кладет. Процесс повторяется больше раз, чем она может сосчитать, но даже когда голоса внизу стихают, а гостиница вокруг нее засыпает, нужные слова так и не приходят.

Дело не в том, что ей нечего рассказать сестре, просто изложить все это на бумаге кажется невыполнимой задачей. Она закрывает глаза и опускает голову на руки. Посидев так, она выпрямляется. Действительно, есть много вещей, которые она должна сказать своей сестре, но она откладывает их в сторону. Что она хочет сказать Беатрис?

Дорогая Триз,

ты помнишь наш десятый день рождения? Нас одели в те отвратительные одинаковые платья с огромными синими бантами на спине. Мы как всегда поссорились, хотя я уже не помню, из-за чего конкретно случилась та ссора. Уверена, это была какая-то нелепица, хотя в то время, наверное, это казалось крайне важным.

Мы пришли на тот пышный бал, который мама для нас устроила, стояли бок о бок и демонстративно не разговаривали. Ни одна из нас не заметила, как Софрония связала банты наших платьев вместе, и, попытавшись пошевелиться, мы упали друг на друга, превратившись в гору белого шифона. Я все еще слышу смех Софронии и все еще вижу разъяренный взгляд мамы. Багровый цвет ее лица проступил даже сквозь все слои крема и пудры.