Да, я достаточно долго смеялся тогда в своей камере. Заливаясь смехом, внутри я не ощущал боль или обиду, даже смирился с отвращением к себе – принял как должное. Все, о чем я думал, – как можно это закончить? Закончить кровавые промывания желудка, мое пребывание в клетке, оборвать мое существование. Но теперь рядом не было фарфоровых игрушек, а в ванную меня, закованного в сталь, сопровождала толпа слуг. Я даже испражнялся в компании, что следила за каждым движением. Иссохнуть от жажды, когда в тебя заливают литры крови, возможности не было.

Я оказался заперт в собственном теле. Они отняли у меня даже выбор собственной жизни. Я был дефектным инструментом, который нельзя выбросить.

И тогда я в полной мере прочувствовал едкую безысходность.

* * *

Однажды отец пришел в камеру с совсем небольшим пакетом крови. Он был одет в парадно-выходной костюм, волосы безупречно уложены, а в руке красовалась любимая трость – в таком виде он обычно принимал гостей. Сбор высших слоев, которые развлекались весь вечер на пиршестве, а после решали политические дела.

Но все, что вызывало у меня вопросы, – пакет крови был всего один.

Устремив на меня строгие глаза густого бордового цвета, отец соизволил заговорить:

– Мы можем продолжать это еще очень много лет, десятилетий или столько, сколько тебе угодно. Но у меня есть планы, и я не хочу столько ждать.

– Тебе нужен такой мусор, как я?

Механизм заскрипел, цепи на моих руках натянулись. Лицо отца оставалось невероятно хмурым.

– Знаешь ли ты, сколько лет тебя здесь уже держат? – сухо спросил он.

Я не имел понятия, сколько дней, месяцев, лет я находился в этом подвале. Судя по моему телу, я достиг половой зрелости. Возможно, мне стукнуло лет семнадцать, да и одежда, которую мне приносили, стала на порядок больше той, в которой меня привели сюда в первый раз. Значит, прошло семь, может, десять лет.

– У меня есть подозрение, что через пару десятков лет от таких выходок ты потеряешь рассудок.

– И тогда ты не сможешь воспользоваться мной? Не сможешь использовать как регалию, выставленную напоказ перед старыми кровососами? – Я не мог остановиться. – Никудышный сынок, портящий твою репутацию. Потомок, позорящий тебя в семейном древе. Коне-е-е-ечно… Великий и ужасный Ванджио, седьмой наследник крови, взрастил клан до колоссальных размеров. Нерушимая империя, слухи о которой донеслись аж до самых отдаленных уголков земли Солис-ден! Ты и представить себе не мог, что у тебя родится такой выродок? И все усилия разрушатся в один миг! Какая досада. Правда, мне тебя так жаль. Так почему бы не избавиться от такой проблемы, как я?