– Ты что творишь, идиот?

Ну или как-то так.

Он дернулся, поцарапавшись, чуть протрезвел и с ненавистью на меня покосился:

– Пусти!

Остальные кочевники тоже от красавицы отвлеклись. У Алима что-то спросили, он бросил в ответ что-то вроде «отвали», и то же самое, только на имперском, сказал мне.

– Оглядись! – Пришлось сильнее прижать клинок к его шее, чтобы он стоял спокойно. Аж до крови. – Видишь мертвецов? А теперь скажи: откуда эта красавица здесь, по-твоему, появилась?

Алим нахмурился, видимо, какие-то мозги в его голове все же остались, и воскликнул:

– Ей наверняка нужна помощь!

Нет, не остались…

Я взглянула на красавицу, которая насмешливо наблюдала за нами.

– Ага. В дорогой одежде посреди реки, и подол у нее чистый, и рукава тоже. Наверное, она еще и служанок с собой прихватила, когда на нее грабители напали, да? Или прямо здесь живет. А что, место ведь хорошее. Тихо, лес, воздух свежий. Согласен? – Я болтала, и от моего голоса очарование о́ни словно рассеивалось. Тишина уже не давила так на уши, страх отпускал, а кочевники смотрели больше на меня, чем на красавицу. Правда, без восхищения, но это я переживу.

– Она не может быть чудовищем! – очень убежденно заявил в ответ Алим.

Я сунула ему в руку весло, которое отобрала у зазевавшегося солдата.

– Греби, дурак. Давай, валим отсюда! В отличие от тебя я утопленником быть не желаю, у меня дела в столице!

Алим морщился, будто ему было физически больно, но за весло взялся. Медленно, словно с трудом вспомнил, зачем оно. Я забрала второе и – благо, наши лодки были связаны – стала изо всех сил грести.

Красавица беззвучно засмеялась, волосы ее казались теперь змеями, и эти змеи грозились нас сожрать. Не знаю, какой ветер их развевал, но очень напоминало ураган. Который, кстати, мешал двигаться и нам: воздух ударил в лицо, вода в реке взволновалась и стала толкать нас к берегу, даже водоросли будто сильнее вцепились в днище. Мне почудилось, что кочки-мертвецы колыхнулись в воде, развернулись – и потянулись к нам.

Алим что-то крикнул солдатам. Они с явным трудом, очень медленно принялись грести.

Я стиснула зубы, сжала весло и подумала, что, если течение все-таки прибьет нас к берегу, где стоит эта красотка, я – ей богу! – двину ей по голове веслом. И вот смогу, точно.

Когда всем нам стало совсем невмоготу – пот тек по лицу, мы из сил выбивались, пытаясь справиться с ненормальным ветром, – я не выдержала и крикнула:

– Красавица, а не пошла бы ты… обратно, домой, а?