Я озадаченно поглядела на «тупое безмозглое животное», которое ответило мне сердитым взглядом: «Ездят тут всякие…»

Алим оказался прав: с конем можно договориться. Скакали мы небыстро, я позади всех, и плевать мне было, слышит мои аргументы кто-то кроме коня или нет. Их все равно понял бы только Алим, а на него мне было вдвойне плевать.

Конь точно слышал. И – вот честно – эта скотина явно меня понимала. Может, у кочевников лошади волшебные? Может, они оборотни и по ночам в людей превращаются? Нет, серьезно?

В общем, с конем мы в итоге договорились. Сначала аргументом были шпоры, потом: «Ну хочешь, я тебе мешать не буду? Ты же лучше меня знаешь, как нужно скакать. То есть бежать. То есть галопировать. Или рысить? Что ты там сейчас делаешь?»

Как-то так.

К концу того дня я уже не вываливалась из седла, как раньше, а почти грациозно спрыгнула на землю. Ладно, вообще не грациозно – но сама же, меня не сбросили. Я считаю, это прогресс!

О, кстати, где мы остановились – отдельная история. Очень забавная! Рен, тебя не удивляет, что я пишу это сейчас? Ведь не стала бы я брать с собой письменные принадлежности. Набор для чернил, знаешь, какой тяжеленный! А кисти? И бумага. За бумагу, кстати, и убить могут – она очень дорогая.

К тому же я теперь отлично знаю, что писать в седле неудобно, а товарищам по этому походу, которые воры и убийцы, я не доверяю, особенно Алиму. За ними нужен глаз да глаз, и как же я тогда отвлекусь на этот дневник?

Но случай представился, очень, на мой взгляд, смешной. Только кочевники почему-то не смеялись, но это их дело.

Я с замиранием сердца ждала нашей следующей ночевки. Алима я вчера унизила, а то, что сегодня всех спасла от той красотки на реке, – наверняка мелочи, вряд ли мне это зачтется. Уснуть в компании этих головорезов, вдобавок на меня обиженных? Ну уж нет! Значит, придется всю ночь сторожить, а завтра ехать в седле с больной головой, в которой если мысли и будут, то только о том, как в этом самом седле удержаться.

Остановились мы в рощице неподалеку от дороги, нашли подходящую поляну, стали готовить лагерь. Я первая заметила тот дымок. Он вился на самой вершине горы, минутах в двадцати ходьбы от нас, но ради крыши над головой я бы и не на такое согласилась. Крышу я, кстати, тоже углядела. Там, на вершине, кто-то ферму устроил или что-то в этом роде.

Алим с товарищами моим энтузиазмом не прониклись.

«Кто поселится в такой глуши? – возражали они. – До ближайшей деревни топать и топать! А если это снова нелюдь?»

Я удивилась: и что? Мы же вежливо заглянем, спросим, не против ли эта нелюдь компании. Если не против, то мы с ней едой поделимся, заодно уточним, не жрет ли она человечинку. Если жрет, то она и так на нас нападет – мы же все равно рядышком лагерь разбиваем. Потому и надо все разузнать: вдруг стоит поискать для ночлега другое место?