— Кстати, об этом. Первый раз меч украл советник Миямото Ичиро. Он был завистливым человеком и несколько оскорбился, когда дар получил лишь император, — всё это Каннон сказала так спокойно, словно не перевернула своими словами всю историю Шинджу. Её лицо — или морда, Киоко не совсем понимала, как вернее об этом думать, — ничего не выражало.
— Это оружие, которому нельзя находиться в руках смертных. Как ты это допустил? — Инари вперила полный злобы взгляд в Ватацуми.
Киоко почувствовала себя ужасно неуютно, словно невольно стала свидетельницей чего-то интимного, чего и вовсе не должна была знать. Подумать только, советник не получал Кусанаги в дар. Всё это время дворец хранил и оберегал реликвию, украденную у бога, которому они же и поклонялись.
— Разве мог я это предотвратить? Я оторвал от себя часть души. После подобного требуется время, чтобы прийти в себя.
Инари фыркнула:
— А мог бы постепенно несколько веков вкладывать силу в одну из своих жемчужин, и не пришлось бы так страдать.
— А я всё гадал, как ты это сделала… — задумчиво протянул он. — Как бы то ни было, Кусанаги теперь в более надёжном месте. Не здесь и не у меня вовсе.
— Это мне известно, — сказала Каннон.
— Разве могли быть сомнения… — тихо сказал Ватацуми. Инари посмотрела на него с пониманием.
— Киоко, — Каннон вновь обратилась к ней. — Тебе предстоит встретиться с той, кого ты, возможно, видеть совсем не хочешь. Хотя, как знать… Помнится, ты множество раз обещала ей разговор. Если ты и правда имела в виду беседу, когда утверждала, что намерена призвать богиню к ответу.
Она не улыбалась, но Киоко казалось, что над ней сейчас жестоко посмеялись.
— Если не готова, просто скажи. — Каннон дала возможность для размышлений, хотя наверняка знала, каким будет ответ.
— Давно готова.
— Тогда я отведу тебя. — Она встала, и Киоко поспешила подняться за ней.
Она помнила своё обещание, хотя уже и не думала, что настанет день, когда предоставится возможность его сдержать.