* * *

— Сейчас? — Норико стояла в недоумении, а её жёлтые глаза были полны… не обиды, нет. Так выглядело разочарование. Он не хотел этого делать, но не мог поступить иначе.

— Приказ императора. И… Норико, я там нужен. — Он хотел подойти, но она отшатнулась.

— А здесь? Я не могу отправиться с тобой.

— Я знаю.

— Знаешь. — Она вскинула голову, и все чувства, что причиняли ему боль, исчезли с её лица, растворились под напускным равнодушием.

— Мне нужно в Юномачи. Невозможно отдавать приказы, когда все сообщения поступают с такой задержкой, а некоторые вовсе не доходят.

— Хорошо, — она произнесла это спокойно, холодно. Сказала — и обратилась кошкой. Кимоно упало на пол, а сверху — чёрная лента с голубыми цветами-звёздами. Сама Норико в два прыжка выскочила из комнаты.

Хотэку прикрыл глаза и глубоко вдохнул. Всё рушилось. Снаружи, внутри — всюду. Мир словно решил, что никто здесь не может быть счастлив. Но он так долго ждал, так осторожно к ней приближался… Разве для того, чтобы из-за одного решения стало хуже прежнего? Она же его возненавидит. Уже ненавидит. Теперь — в самом деле, и потому больше не скажет этого вслух.

Но выхода не было. Кунайо-сан не справляется, положение всё хуже, а мятежников словно становится только больше. Люди почувствовали слабость власти, и это стало началом конца.

Он не хотел оставлять Норико. Ни за что бы не оставил, особенно сейчас, после смерти Киоко-хэики. Но и не выполнить свой долг он не мог.

* * *

Ненависть, боль, обида — всё смешалось, и она больше не могла справиться с этим. Она ведь знала: так оно и бывает. Глупые люди так привязывались друг к другу, а потом неизменно страдали. И что сейчас? Глупая бакэнэко.

Норико думала, что больнее быть не может. Пытаясь справиться с зияющей дырой где-то внутри, там, где Киоко забрала часть её ками, когда уходила, — иначе как ещё объяснить эту боль? Она чувствовала такое отчаяние, какого не испытывала никогда. Норико никогда никого не теряла… От семьи она ушла сама, ища собственный путь в одиночестве, и ни к кому никогда не привязывалась. Не хотела. Не собиралась.

Киоко её сломала. Заставила полюбить, а теперь ушла. И ведь даже не в Ёми… Норико не отыскала её. Ни в Ёмоцухира, ни в стране мёртвых. А она пыталась. Ох как она пыталась! Но Киоко не было. С ками двух богов она наверняка нашла свой покой в Рюгу-дзё или у берегов Созо. И никакого шанса проститься. Как же её отпустить?..

Норико думала, что больнее быть не может. Но больнее стало. Он сделал то, что обещал не делать. Оставил её тогда, когда был нужен. Оставил тонуть в боли своей и боли чужой, переживая всё за себя и Иоши. Оставил справляться с тем, о чём она ничего не знает. Как с этим жить дальше? И зачем? Теперь всегда будет так плохо? Она ведь не вернётся. Никогда. Это не задача, которую можно решить. Это не то, что однажды исчезнет. Это уже навечно. Навсегда.