– Очень надеюсь, что неосмотрительность Квинта – это не семейная черта.

– Ты знал, с кем связываешься, – Гай не отрываясь смотрел на Публия, и на его лице появилась улыбка, – ладно, раз уж все равно ждать, останусь у тебя.

Публий помолчал и мерно побарабанил пальцами по столу.

– Вон отсюда, – негромко сказал он, и Луций не сразу понял, что это был приказ, который отдали ему. Кротко поклонившись, он бесшумно покинул комнату. Едва он прикрыл за собой дверь, легкий гул Печати Тайны сообщил ему, что шпионаж на сегодня окончен.

Вернувшись в свои покои, Луций обнаружил Раду в том виде, в котором ее оставил, то есть абсолютно голой. Она сидела на кровати, скрестив ноги и сцепив руки на затылке, и тихонько мурлыкала. Тело рабыни частично прикрывали длинные спутанные волосы и нитки бус. Кожу украшало множество незнакомых Луцию татуировок – тонкие, сложно переплетенные линии покрывали ее грудь и живот. Прежде чем умыться и вернуть себе свой облик, Луций стянул с себя колючую тунику и бросил девушке, но та не обратила на него никакого внимания. Когда Луций, взъерошенный и мокрый, опустился рядом с ней на кровать, Рада приоткрыла один глаз.

– Ты сменил рожу, чтобы позавтракать, а вернулся голодным. Я устала пытаться понять тебя.

Луций не ответил. Он хотел упорядочить мысли.

Арвина-старший продолжил дело Квинта Корвина. Оба они – и это было уже явно не домыслом, а фактом, – занимались похищением людей. Талорцев быстро оставили в покое, зато исчезновения магов Искусства – продолжились. Жертв забирали живыми. Исследования… Луций поморщился. Его распирало беспокойство. Мысли никак не собирались в цельную цепочку. Он чувствовал – нутром, загривком, животным шестым чувством, – что нащупал что-то верное. И от этого зуд нетерпения становился невыносимым.

– Ты звенишь, – Рада сообщила эту несомненно ценную информацию с видом лекаря, поставившего диагноз, – прекрати.

Луций кисло посмотрел на нее и вздохнул. Рада ему необъяснимо нравилась. Он к ней привязался. Она пахла Севером, пусть и не совсем тем, что был ему нужен. Ее безумие делало опостылевшую рутину немного занятнее.

– Спасибо за совет, – он отвесил ей шутовской поклон, – ступай к Арвине и передай, что я буду к вечеру. Потом возвращайся домой и, на случай, если это не очевидно, не слоняйся по поместью без одежды.

* * *

– Да что ж такое-то!

Луций смахнул сбившийся орнамент и, морщась, стал разминать затекшее запястье. Печать Перемещения упорно ему не давалась. Она была сложной сама по себе, а дрожащими пальцами довести орнамент хотя бы до половины казалось вообще невозможным. Руки после тренировки с Терцием болели и тряслись сильнее обычного – сегодня гладиатор выдал ему утяжеленный меч. Талия, которая сидела на подоконнике, обхватив руками колени, вздрогнула от его голоса, словно забыла, что не одна в комнате.