Луций вопросительно посмотрел на Раду.

– Никого я не крала, – проворчала она, отводя взгляд, – ничего про это не знаю.

– Все эта мразь знает, – прохрипел Тумур. Ворот туники впивался ему в горло. – Это гнилое племя. Трусливые ублюдки, прячутся за своими тенями! Йорд граничит с иверским лесом. Они кормят энки нашими детьми, чтобы те несли им дичь и охраняли их. Кем ты собиралась заплатить за этих зайцев, а, сука? Не попались бы эти двое, кого бы им отдала?

– Никем! Я отплатила им по-другому, – Рада насупилась и потрясла своими бусами, – я сделала талисман. Кто ж станет целым человеком за пять зайцев платить? Глупый ты.

Луций растер лицо руками. За последние четверть часа он узнал слишком много нового. Его виски словно вжали в череп, голова начинала гудеть, а по спине ползло колючее раздражение. Он жестом велел Раде замолчать и повернулся к Тумуру.

– Ей от силы шестнадцать. Я сомневаюсь, что она успела украсть твоих сестер до того, как стать рабыней в Эдесе. Она принадлежит мне. И мясо, которое она несла, нам тоже пригодится. Никакой кровной мести в этом походе. Еще раз дернешься – дальше пойдешь в Тюрьме Духа, ясно тебе?

На Луция внезапно навалилась усталость. День приготовлений и ночь в дороге. Нелепая схватка в лесу, иверийская магия и сокрушительная надежда… Заклинания Тюрьмы Духа Луций, разумеется, не знал, но упомянуть его стоило хотя бы для того, чтобы йорд заткнулся и дал, наконец, переварить эти долгие, богатые на события сутки.

– Умница, – сказал Терций, похлопав Тумура по щеке, – а теперь бери мешок с дезертирским добром и тащи в лагерь. В воспитательных целях.

– Я сам, – Луций не смотрел на гладиатора и не хотел больше слышать пререканий, – заберите Раду и ступайте в лагерь. Я пойду следом. Захвачу мешок.

Он взялся за узел, связанный из двух легионерских плащей, в которые Терций успел сложить приглянувшиеся пожитки дезертиров.

– Как пожелаешь. Я прослежу за олухом, чтоб не бесился, а ты догоняй, как остынешь.

Оставшись наедине с мешком, Луций развязал тугой узел и бегло осмотрел вещи легионеров. Провел пальцами по оплавленному навершию одного из гладиусов, застывшим буграм краски, вспенившейся от высокой температуры. Шрамы на груди отозвались теплой пульсацией. Орхо был жив.

* * *

Когда Луций добрался до стоянки, Терций уже освежевал третьего зайца. Первые две тушки жарились на углях, источая уютный запах. Луций с грохотом поставил узел со снаряжением у дерева. Уснувшие было лошади проснулись и занервничали. Из кустов послышалось недовольное всхрапывание – судя по всему, там обосновался Никий. Луций привалился к стволу, тяжело дыша. Мешок с барахлом весил таланта три, не меньше, и тащить его пришлось волоком.