Сейчас это не кажется чем-то особенным. Нам, певшим и плясавшим тогда в переулке, теперь за полтинник. Иных уж нет, а те далече… А концерты почему-то застряли в благодарной памяти как солнечные зайчики…

– Как мило! – хлопнула три раза в ладошки Катюша. – Какое у вас детство было хорошее, Борис!

Станислав поднял голову:

– Я в своем тоже что-то такое помню. Соседские девочки у нас на даче такие же концерты делали в середине восьмидесятых – мы ведь еще безо всяких гаджетов жили… Песни, правда, пелись приличные – из тех, что по телевизору тогда исполняли… Пугачевой там, Хиля… Только вот я точно помню, что концерты были бесплатными…

Макс позвенел алюминиевой вилкой по тарелке:

– Внимание, подданные! Ваш король будет речь толкать!

История десятая, рассказанная Королем Девятого дня Максимом, об испуганном поросенке, которого съели.

Давно это было. Ох, давно. Когда моя восемнадцатилетняя младшая сестра (у меня еще старшая есть, но это не она) в середине девяностых годов я решила поехать навестить своего парня в армию. Конечно, ей было далеко до декабристок – в отличие от них, с их санями и кибитками, она все-таки летела на ТУ-154 и пересекла полстраны – из Москвы в Хакассию. Но одну ее родители отпустить ни за что не хотели – и пришлось им снарядить с ней в путь заодно и меня: я как раз между срочной и сверхсрочной приехал в отпуск. А служил ее парень в военном трибунале. «На паркете», как тогда говорили, служил – их было всего шестеро рядовых и сержантов, русских и украинцев. О дедовщине и не вспоминали. Жили семьей, делились едой, предметами первой необходимости, стремились по мере сил облегчить друг другу тяготы военной службы – тем более в условиях во всю гремевшей перестройки, когда, даже выйдя в увольнение с деньгами, в столичном городе Абакане купить что-либо съестное было непросто. Посылки из дома, само собой, были всегда общими. В Москве уже продавались в то время приличные продукты – и мы навезли им всякой всячины, особенно потрафив парням сгущенкой… А один из украинцев, по прозвищу Пацук, как раз получил из родного дома посылку с салом. Конечно, устроен был званый обед местного значения – с девушками. Торжественно разрезали сало – и Пацук скривился: «Что за дрянь мать прислала!». Я с опаской попробовал: никогда, ни раньше, ни позже не ел сала вкуснее! Оно буквально таяло во рту! Все нахваливали – настоящее украинское сало! Один только Пацук ел через силу, морщился… Чуть позже нашли в присланном домашней вязки носке и записку от его матери. Она перечисляла все, что сын должен был найти в посылке, и заканчивала припиской: «…а сало, сынок, наверно, не такое вкусное, как всегда. Извини, дед не уследил, поросенок успел испугаться». «Ах, вот оно что! – протянул Пацук. – Говорил же матери – не давай деду поросей резать! Не успевает по-быстрому, оттого испуг им в кровь проникает, невкусные становятся…».