— Что там испортишь, что там испортишь, — брюзжала Яна, размашисто кромсая хлеб. — Лучшее доказательство, что ты даже и сама не отдаешь отчета. Эй, ты вообще в себе?

— Прости, глаза закрываются.

— Мой бог, ты ведь сущее дитя…

Аурелия фыркнула сухим дымом. Сажа упала на как раз принесенные сыр и яйца. Яна-из-Гнезна неторопливо смахнула ее хлопья большим пальцем, затем отерла его о рукав блузки, раз, два, три — горизонтальные черные полосы.

— Дитя, дитя, дитя. Не знаю уж, какую роль он тебе предназначил, но своим невежством ты можешь испортить многое, потому — ешь, отчего ты не ешь — потому, по крайней мере, остерегу тебя на будущее.

— М-м, перед чем? Откуда он здесь вообще взялся? Король Вистулии. Я не знала, что мы летим в Острог на встречу с ним; эстлос Бербелек собирался навестить дом. У стратегоса здесь еще осталась какая-то семья, правда?

— Думаешь, зачем ему была победа под Коленицей?

— Убедить Казимира. Тот даст ему войско, они пойдут с Тором на Чернокнижника. Нет? Ну ведь поэтому.

— А попытайся подумать как стратегос. Попытайся подумать как кратистос.

— Зачем? Я — не они.

— Тогда поверь мне на слово: ты могла все испортить.

— Король согласился.

— Что?

— Казимир согласился на все. По крайней мере согласится. Уж точно. Подай мне это вон — спасибо. Согласится, эстлос Бербелек его уже настропалил.

— Ах. Ага. Настропалил. Ну конечно.

— Ты сомневалась? Стратегос победит Чернокнижника, победит адинатосов.

Яна начала ржать, качая и встряхивая головой так, что седая коса завернулась вокруг шеи.

Аурелия доела уху и ослабила тесемки гердонского платья.

— Смеешься.

— Ты и вправду полагаешь, что таковы планы Иеронима?