Нарочито сделав изумлённый вид, Ермакей стал присматриаться. Так близко он ещё не видел «священнодействия», чтобы не сказать наоборот – это была дьяволистика, искусство дьявола, за которым позднее в книжных лавках выстраиваются километровые очереди.

Толстый Том оценил эту щенячью растерянность.

– Гляди, малыш. – Он подтянул, поправил чёрные перчатки. – Где ты ещё увидишь подобный мастер-класс?

Миниатюрные патроны – издалека действительно мерцавшие точно маслята – градом посыпались в книгу-шкатулку.

Ермакей языком от восхищения поцокал.

– Настоящие? – негромко спросил.

– Холостые. Нельзя настоящие.

– А почему?

– По кочану. Узнаешь, погоди…

Они помолчали. В книге-шкатулке что-то шкворчало, доходя до кондиции.

– А вот интересно… – Заместитель помедлил с вопросом. – А как вы определяете, сколько патронов засыпать?

– Рецепт! Рецептус! – с напускною важностью ответил Толстый Том. – Знаешь, какой?

– Нет. А хотелось бы.

– Кашу маслом не испортишь. То бишь, маслятами. – Толстяк хохотнул, роняя пепел от сигары на чёрную рубаху с весёлым роджером. – Учись, малыш! Ты молодой, но ранний, далеко пойдёшь. Значит, говоришь, нормально съездил? Побывал в избушке?

Сердце у Литаги будто напоролось на острый ножик.

– Где? – Он заставил себя улыбнуться. – В какой избушке? Директор, не сводя с него глаз, с невинным видом пожал плечами. Хмыкнул.

– Ну, а где ты рукопись кровавую добыл?

– А-а-а, ну, да, конечно. Пришлось по избам прошвырнуться, поискать провинциальные таланты.

– Молодец, Ермолка. Супермент. – Говорил директор как-то напряжённо, многозначительно. И глаза его при этом стальными свёрлами сверлили подчинённого. – Ты настоящий дайвер. Да? Занырнул во глубину сибирских руд…

– Я что-то не пойму, – пробормотал Литага. – Вы что-то хотите мне сказать, да только это…