– Муза – не девочка по вызову, – хмуро напомнил старик. – Она сама приходит и уходит в те минуты, когда…

Господин Бесцеля небрежно отмахнулся – некогда, мол. Ненадолго прилетая к Мистимиру, он вообще старался обходить старика, если была такая возможность. Толстый Том подспудно возненавидел этого литературного негра, ощущая странную опасность, которая исходила от него, такого невзрачного с виду, похожего на бродягу.

Апартаменты Короля преображались после каждого визита господина Бесцели, который охотно потакал любым капризам кокотки Лузы. Что говорить про спальню, если даже кабинет Короля преобразился: на стенах появились фривольные картины с голыми задами и передами, на журнальном столике возвышалась полупудовая позолоченная композиция под названием «Поклонение фаллосу». Бедный Старик-Черновик теперь стыдился лишний раз зайти в кабинет. (Да его теперь туда редко приглашали). В такой обстановочке никакая работа на ум не шла; Черновик то и дело угрюмо косился на большие дорогие репродукции, смущённо теребил буйную бороду и сопел, отворачиваясь. Нет, старик был не ханжа, понимал, что это тоже часть искусства – обнажённая натура, и есть по этой части лихие мастера, ласкающие тело гениальной кистью. Только ничего с собой поделать старик не мог, поскольку был воспитан на других полотнах – сдержанных, строгих, классически ясных. Но где они, эти холсты? Ветер перемен шумит в садах и в головах – ветер властно срывает одежды и напоказ выставляется всё то, что было прикрыто скромностью и целомудрием.

– Теперь у нас грешить разрешено, – ворчал Абра-Кадабрыч и повторял свой странный каламбур: – Разгрешено! Разгрешено!..

Самонадеянная кокотка Луза, одетая ярко и даже вульгарно – и точно так же раскрашенная – сначала приходила только днём, но вскоре уже оставалась и на ночь. И тогда стены дома начинали содрогаться от вулканической силы любви и полоумной страсти. Это были яростные ночи, испепеляющие, опустошающие. Какое-то время Король ещё помнил то, что когда-то Бальзак говорил Дюма-сыну: за ночь любви мы растрачиваем полтома. А потом будто дьявол в него вселился. Какие там полтома! В мусорную корзину по ночам выбрасывались целые тома, из которых можно было бы составить собрание сочинений…

В первую ночь, когда она осталась в кабинете и кричала, как недорезанная, старый слуга по наивности громко постучался в дверь.

– У вас там всё в порядке?

Сначала никто не ответил, а затем будто кувалдой по голове:

– Пошёл отсюда! – в бешенстве заорал Король. – Старый козёл!

За дверью послышался хохоток, и что-то упало, стеклянно разбрызгиваясь.