– Всё должно быть по-тихому, всё должно быть по-чистому. – Воррагам пристукнул тросточкой об пол. – Иди. А мы пока посмотрим весёлое кино. Включи, дружок.

Ассистент, подобострастно поклонившись, ретировался, и в ту же секунду тёмная широкая штора, похожая на похоронный саван, неожиданно затрепыхалась на стене, отъехала в сторону – и перед глазами Златоуста оказался огромный стеклянный аквариум, наполненный «рыбами», которые медленно ходили и ползали так, как ходят и ползают или во сне или в замедленном кино. Бледные, потные, измождённые, исступленные люди, уже почти лишённые рассудка, вели себя так непосредственно, как ведёт себя стадо животных в загоне или стадо обезьян в питомнике. Это было ужасное зрелище, наполненное сценами животной любви, сценами насилия и зверской драки. Из динамиков над головой слышалась дикая речь, душераздирающие крики и хохот, вызывающий озноб.

Это кино продолжалось недолго, но Златоусту показалось – длиннее вечности. Он зажмурился. Отвернулся. Тёмная шторка на стене закрылась, и в тишине кабинета снова стали слышны переплески пламени в камине – Воррагам подвинул два-три полена.

– Хорошая компашка, да? – Брезгливо морщась, он вытер лапы о чёрную какую-то утирку. – Может быть, ты хочешь к ним присоседиться? Нет такого желания? Вижу по глазам, что нет. Значит, надо подписывать. Вместо того, чтобы сидеть в этом аквариуме, ты можешь сидеть на берегу Итальянской или Французской Ривьеры. Пить винцо, облизывать шоколадных девушек.

– Оно бы неплохо, – неожиданно подхватил Посланник, криво ухмыляясь разбитыми губами.

– Так в чём же дело? Иди, подписывай.

Златоуст наклонился над грушеобразными гирями, хотел поднять, но тут же болезненно скривился.

– Грыжу заработать можно, – проворчал. – Ты не знаешь, почему я с гирями, как часы с кукушкой?

– Санитары, дундуки, перестарались. – Воррагам положил на стол бумагу, ручку. – Подпишем контракт и свободен. Два-три дня можешь отдохнуть в королевском замке на морском берегу. Вот возьми, почитай. Лучше этого контракта никто тебе не сможет предложить. – Воррагам снял очки и заставил Посланника вздрогнуть: правый глаз Воррагама был заткнут какой-то белой пробкой, а в левом, как будто стеклянном, кривлялся-вихлялся зеленоватый змеёныш.

– Интересно ты смотришь на мир, – удивился Посланник, – сквозь призму доллара.

– Есть и другая призма, – намекнул Анатас, протирая очки. – Ну, давай, а то профэссор скоро появится. Он в последнее время отбился от рук.

– Тебе хорошо, ты в очках, – оттягивая время, заговорил Златоуст. – А мои очки разбили. Я ни строчки не вижу в контракте. Что там?