Не найдя ответов на вопросы, пленник провалился в яму болезненного забытья. Потом, в полубредовом состоянии, он видел солнечный свет: словно райская птица влетала в дыру на крыше, нарядная, тёплая, она растрясала золотое перо по сумраку холодного сарая и опять улетала в дыру. И сколько времени прошло – трудно сказать. Потом сознание окрепло, пленник снова увидел далёкие звёзды. В тёмном углу что-то вдруг зашуршало, и пленник заметил промелькнувший комочек – мышь пробежала и остановилась на пятачке мутного света. Мышиные глазёнки – мал мала меньше – засверкали крохотными звёздочками. И этот горний свет в глазёнках приземлённой, ничтожной твари удивил и поразил. «И у неё, и у меня в глазах сияет звёздный свет, – вяло и потерянно подметил пленник. – И я, и все мы вообще, чем мы отличается от этих мышей, как ползучих, так и летучих. Чем мы лучше волка, собаки, лошади? Тем, что научились ходить на двух ногах? Вопрос только в том, куда мы идём? И что, в конце концов, нас остановит? Может быть, пропасть, нами же и вырытая?»

2

Голоса неподалёку послышались. Два голоса. Один был грубый голос, атакующий, а второй покорный, подобострастный. Говорили то на русском, то на английском языках.

– Cattle! Скоты! – ругался Грубый. – Вы как с ним обращаетесь? Если шеф узнает, он и тебя, и меня посадит на цепь!

И вскоре после этого старые двери сарая заскрипели в тёмной тишине, как скрипит гробовая крышка на полночном кладбище. В сарай вошёл какой-то «снежный человек» – широкоплечий, высокий, весь белый. Спина, широкая как дверь, заслонила яркую луну, горевшую вдали. На солому упал кусок хлеба и чашка с холодной кашей в виде каменного комка.

– Жри! – Это слово с заморским акцентом прозвучало как «Фри».

Пленник показал на связанные руки.

– Я не кузнец Вакула – мне галушки в рот не залетят.

Мужик-снеговик скальпель достал из-за голенища – верёвки отлетели на солому.

– Фри! – снова было приказано. – Фри мало-мало скорее!

– О-о-о! – Посланник, зажмуриваясь, понюхал ржаную корку. – Тут русский дух, тут Русью пахнет!

Есть ему не хотелось, да и отвык он от пищи земной. Мужик-снеговик не стал уговаривать. Опять во мраке зловеще полыхнуло лезвие скальпеля – верёвки на ногах были разрезаны. Затем зазвенели ключи – цепь разомкнулась, упала возле какого-то айсберга, вкопанного в землю. Мужик-снеговик на несколько мгновений скрылся в тёмном углу, вышел и бросил под ноги пленника старую фуфайку, драные штаны.

– Одеваться. Вшиво.

– И не подумаю! – заартачился пленник. – Где моя одежда?

– А по мордасам? Тать?