Златоуст помрачнел. Стал расспрашивать о родных. Новости были неутешительные. Дед Илья скончался. Мамка Хрусталина давно болеет. Великогроз Горнилыч тоже хворый, молоток на кузнице уже поднять не может. И хорошо бы родителей – намекал Воррагам – на море свозить, подлечить на курортах. Да и сеструхе Надюхе помочь не мешало бы. Один только Апора, старший брат, полковник, процветает в Лукоморске. Живёт – не тужит. Трое детей. Жена-красавица. Незабудкой звать жену. Иван, наверно, помнит, такую Незабудку не забудешь.

– А ты откуда всё это знаешь? – удивился Златоуст.

– Служба такая, мусье. На каждого клиента мы заводим досье. Рассказ о родных зацепил за живое. Посланник задумался, отрешённо глядя за окно, забранное решёткой.

– Я согласен подписать. Только не с тобой. Мне нужен главный.

Медленно, демонстративно Воррагам снял очки и несколько секунд они смотрели друг на друга – кололи стальными иглами. Хладнокровная выдержка Воррагама была сильна, и всё-таки.

– А не много ли ты хочешь? – сурово спросил он, опуская глаза, а точнее, свой единственный глаз, в котором кривился-вихлялся зелёный змеёныш. – Ты наглеешь, Ваня. Испытываешь моё терпение.

– Я тебе сказал своё условие. И ты это не можешь не передать.

– Умный, собака. – Воррагам осклабился. – Не зря учили. Но если мы выйдем на Главного – нужно будет кровью подписать.

– Разберёмся. Я не Фауст, он не Мефистофель, так что, может, обойдемся без этих кровожадных церемоний.

– Ну, это вы решите без меня. А сейчас я покажу тебе контракт от имени Главного. Образец.

Забывая, что он без очков «не видит», Златоуст бегло просмотрел казённую бумагу, по нижнему краю словно бы истоптанную печатями козлиных копыт.

– Расчет исключительно в золларах? Тут опечатка. Исправь.

– Не опечатка, нет. Доллар скоро выйдет из употребления. Золлар на смену придёт. Мировая валюта.

Посланник вселенной вернул бумагу на стол.

– Хорошо. – Он брезгливо поплевал на ладони и стал вытирать о штаны. – А когда я увижу Главного?

– Завтра. Ну, от силы – послезавтра.

– Замётано! – Глаза Посланника отчаянно сверкнули. – Дело сделано, можно сказать! Так чего же мы сидим, как на поминках? Наливай.

Воррагам подал хрустальный череп. Они звонко чокнулись. Кроваво-коньячное зелье, похожее на реактивное топливо, пролилось на пол и зашипело, прожигая дырки на паркете.

– За успех великих начинаний! – провозгласил Анатас. Приподняв стеклянный череп, Златоуст неожиданно замер, напряжённо, мрачно глядя куда-то в тёмный угол. В комнате раздался резкий треск, вслед за которым полыхнул короткий ослепительный блеск – словно сухая молния. И тут же за стеною раскатился могучий гром – с потолка штукатурка посыпалась. Пламя в камине погасло. В темноте раздался звон разбитого стекла и в соснах за окном зашумел холодный ураганный ветер, с треском ломающий ветки и даже гнилые деревья, плохо стоящие на ногах.