3

Ошеломлённый этим рассказом бродяги, профессор Психофилософский пошёл в кабину поезда, сияя как мальчик, которому вручили хорошую любимую игрушку.

– Командир! – сказал он, опираясь на самодельную тросточку. – Ты давеча мне говорил про генерала Надмирского.

– Ну, говорил. И что?

– Жалко, что он с нами не поехал.

– Клим Нефёдыч, ты что-то загадками заговорил.

– Я вам скажу разгадку – не поверите.

– Ну, постой пока, не говори. Мы совершаем серьёзный маневр. Черномазый кочегар, стоящий поодаль, подмигнул профессору и прошептал на ухо:

– На таких маневрах наш ямщик на нервах.

Поезд-невидимка и в самом деле в эти минуты совершал какой-то фантастический кульбит. Поезд выходил из жуткого пике. И наконец-то вышел. И скоро стало видно: длинный, светлый «клюв» прожектора, уныло смотрящий вниз, понемногу начал кверху задираться – поезд неумолимо стремился к поверхности.

Тонкий слой земли впереди по курсу как-то странно, горячо заалел.

– Пожар там, что ли? – насторожился машинист.

– Не знаю, – ответил помощник. – Может, вулкан просыпается?

– Нет! – присмотревшись, с улыбкою воскликнул машинист: – Солнце!

– Неужели? Я не первые сто лет живу на свете, но такое чудо впервинку вижу!

– Я тоже, – веселея, признался машинист.

– И я, ребята, первый раз, ей-богу, – прошептал профессор. – Какое чудо, какая мощь!

Да, это было солнце, задремавшее на противоположной стороне земного шара. Мощными лучами пробивая граниты гор, золотое светило растекалось розовато-малиновым морем, волновалось румяным туманом и рассыпалось нежной подсолнечной пыльцой. Потом «разумный» поезд вылетел из-под земли, и в тот же миг все трое, кто был в кабине, почувствовали нежный лёгонький толчок – точно кто-то в спины подтолкнул. Покрутив головой, машинист посмотрел тревожными глазами. Что такое? И тут же он улыбнулся. Толчок этот был – толчок ускорения, вслед за которым к сердцебиению паровой машины и к посвисту первой турбины прибавилась тихая, но яростная песня второго реактивного двигателя.

– Ну, вот, – снимая белые перчатки, подытожил машинист. – Теперь, Клим Нефёдыч, можешь говорить, что там такое стряслось.

Профессор снял очки, и удивительно, даже смешно было видеть его глаза – вполне нормальные, а не разнокалиберные, какими казались они из-за разницы оптики. Взволнованно протерев старомодные свои окуляры, Клим Нефёдыч стал рассказывать о странном пассажире, который сто лет прожил в подземных странах, выучил язык ацтеков, инков, майя. Профессор вкратце пересказал всю историю бедного странника Галактикона Надмирского, много лет назад ушедшего в глубинные миры, а сегодня на ходу запрыгнувшего на подножку поезда.