– Заходи, ять твою, – раненым зверем зарычал бледно-сизый алмазный король. – Дай воды, ять твою…

Клим Нефёдыч поморщился от такого королевского гостеприимства, но делать нечего – сам напросился. Прежде чем войти в купе, профессор посмотрел под ноги и поморщился – ковёр местами был облёван и странно поблёскивал, точно расшитый россыпью крупных и мелких алмазов…

– Держите. – Он протянул больному бутылочку с водой. Продолжая охать, ахать и матерно выражаться, алмазный король сделал пару глоточков. Вагон в эту минуту легонечко тряхнуло на воздушной кочке и страдальцу опять стало дурно. Он позеленел и неожиданно разразился потоком брани.

– Иди отсюда, трах-тах-тах! Чего, трах-тах-тах, зенки вылупил?

– У меня есть нашатырь, – невозмутимо сказал Клим Нефёдыч и вдруг поперхнулся, цепенея от того, что увидел.

Молодого короля стало рвать – алмазами.

Профессор видел камешки, тускло мерцающие на полу, слышал мелкий драгоценный перезвон – камешки десятками рассыпались по ковру, козявками катились под столик, под диван. Всё это профессор отчётливо видел, слышал, но отказывался верить.

«Галлюцинация? – лихорадочно соображал Клим Нефёдыч, на несколько мгновений крепко зажмуривая свои разнокалиберные глаза. – Галлюцинация, да, первые признаки невесомости. Организм сокращает потребление кислорода и возникает избыток гемоглобина, что приводит к понижению деятельности костного мозга. А ещё – скорей всего – повышается уровень железожлобина…»

Пока он думал так – молодого короля уже рвало кровавой желчью или просто-напросто голимой кровью; от сильного сокращения внутренних органов, подчинённых рвотному рефлексу, полопались, должно быть, мелкие и даже крупные сосуды. Это было понятно профессору. Но его с ума сводили эти чёртовы алмазы, горстями вылетающие изо рта алмазного короля. И чем дольше профессор смотрел на дикую эту картину, тем больше понимал, что это никакая не галлюцинация. Он видел, как два или три мелких камушка прилипли к сырому подбородку молодого короля, видел, как один из бриллиантов застрял между зубов, заставляя короля оскалиться кошмарным бриллиантовым оскалом.

– Ну, чего ты, ять твою, уставился? – пробормотал король и, вынув зубочистку, стал выковыривать бриллиант, продолжая повторять, как припев: – Жадность фраера губит, жадность фраера губит.

При помощи флакончика нашатыря Клим Нефёдыч почти привёл в порядок этого «фраера», и осторожно спросил:

– Молодой человек, извините, но мне бы хотелось понять… Почему вы, простите, блюете алмазами?

– Бес попутал, батенька! – со стоном покаялся король. – Я перед поездкой бриллиантов нажрался.