— Вот и все. Они оба признали свой главный грех. Только так можно было победить их. А мы и не догадывались, — выдохнул успокоено Митрий.

— Когда додумался? — усмехнулся Сумеречный.

— Когда нас снова чуть не задушили черные линии.

«Иногда важно просто поговорить, а не рушить сразу мир. Просто поговорить и понять друг друга. Только кто так умеет?» — думал Рехи, и нервно осведомился, все еще глядя на то место, где истлел ужас их мира:

— Что это было? То самое верное средство?

— Да. «Меч, разящий Неправого» — единственное оружие, способное убить Стражей Вселенной. Иногда вовсе не меч, но мы их так назвали. Когда-нибудь такой «меч» доберется и до Сумеречного Эльфа. Когда его поглотит тьма. А дальше — неведомо даже мне, — негромко объяснил Митрий. — Их выковывали однажды те, кто любил двенадцать избранных. Друзья и близкие. Они сознательно отдали свои жизни, вплели их в великую силу оружия, узнав о проклятьях. Родные, любимые отдали свою жизненную силу кузнецам, чтобы этот меч нашел неудавшегося Стража в любом уголке Вселенной, если тот окончательной сойдет с ума. Одиннадцать пронзили сердца несчастных намного раньше, а Двенадцатый прятался в вашем мире.

Рехи прошелся по залу, перелезая через обломки, точно ища еще кого-то или что-то. Какой-нибудь хитрый артефакт, потайной люк, древнее сокровище — хоть что-то, способное обратить время и все исправить, как он обещал. Но натыкался лишь на обломки и мусор. Он перебирал груды золотых монет, но не понимал их ценности. Золотом не вернуть тех, кто дорог.

— И что? Все? Я столько шел, чтобы этот идиот вот так окочурился? — возмутился Рехи, раздраженно кидая в стену серебряный кувшин.

— Он преодолел свой страх, осознал свое безумие. И ушел. Теперь не нам его судить, — со смиренной радостью произнес Митрий.

Рехи набрал в грудь побольше воздуха, чтобы громко закричать, выругаться, обрушиться на Митрия с обвинениями. Но внезапно скрутила такая бесприютная душевная пустота, что он просто горько выдохнул и почти упал на ближайшую скамью, зарываясь лицом в сложенные руки. По телу пробегали волны дрожи. Отрешенность спадала, стальная непоколебимая скорбь превращалась в бесконечное горе единичного создания. Ничего не завершилось, проклятье эльфов не было снято. По-прежнему хотелось напиться крови. Рехи чувствовал себя обманутым и уничтоженным.

— Ну… я тогда это… пойду. А то есть хочется. Буду дальше… скитаться по пустыне, — пробормотал он. — Что мне еще делать? Я не могу вернуться. Я столько шел сюда, чтобы ничего не получить!

— Ты слышал законы мироздания. Нельзя обращать время и воскрешать мертвых, — непоколебимо стоял на своем Митрий.