Грузовик потряхивало. Сквозь полосу света в неприкрытом брезенте Игнат видел убегающую дорогу, пустые улицы, многоэтажные дома, магазины, лавочки, автозаправки. И мёртвых людей то тут, то там. Впрочем, их было гораздо меньше, чем в районе цветных небоскребов.

– Я вот чего не понимаю, – сказал он, поправляя лямку рюкзачка. – Что вы делаете с этими людьми, которых спасаете? А если они так и будут сидеть без памяти много лет? Я ведь сидел. И папа со своими молитвами ничего не мог сделать, пока не наступила следующая стадия.

– За ними ухаживают, проводят процедуры. Есть целый курс восстановления воспоминаний. Между агрессивными фазами эти люди вполне себе нормальные члены общества. Да и агрессию контролируем, подпитываем книгами, фильмами, жесткой диетой. К третьей стадии питание стабилизируется. Нам просто нужны эмоции, без убийства. То, что я делала – это осознанное действие, улавливаешь? Хочешь, пристроим тебя в какое-нибудь заведение для помощи зараженным на первой стадии? Там неплохо живется. Под Выборгом переоборудовали фермы. Природа, тишина, огороды, всё, как ты любишь.

– Я хочу домой, – буркнул Игнат. – В свои огороды.

– Это нормальное желание. Дома всегда хорошо. Можно зарыться в мамины вещи, укутаться в папин плед или спрятаться в семейном гараже и ни о чём больше никогда не думать. Вот только прошлое любит безвольных людей. Оно высасывает их них питательные соки, как паук из плененных мух. Ты разве безвольный?

– Ты вот сказала, что я мужчина, но это не так. Я ребенок. И мне страшно и одиноко. Я не готов становиться тем, кем ты меня сделала за эти несколько часов.

Он старался, чтобы голос не задрожал. Вроде справился, но на глазах всё равно предательски проступили слезы. Смахнул, не таясь. Вперил в Дружище злой взгляд.

А Дружище улыбалась.

– Глупый ты, – сообщила она, подушечками больших пальцев стирая слезы с глаз Игната. – Думаешь, один такой? Когда меня выкрали из дома дяди Жени, привезли в центр реабилитации под Выборгом, я ревела, орала, ломала ногти, отказывалась есть, хотела обратно. То есть представь, я просилась к своему хозяину, к насильнику и ублюдку. Боялась, что если приму тот факт, что я паразит – обратной дороги не будет. А потом поняла, что дорог никаких вообще нет. Я просто теперь другая. Не человек. Вот и всё. Смотри, что есть, тебе понравится!

Она отогнула полог брезента. Игнат увидел, что высотки закончились, ехали через парк, вдали мелькали малоэтажные домики, над которыми садилось бордовое солнце, укрытое редкими облаками. Серебрилась речка, а за ней вдалеке поднималась громада чёртова колеса.