Филип был чуть выше среднего роста. Сидячий образ жизни округлил его фигуру и удвоил подбородок, но ему польстило, что его сравнивают с гвардейцем.

– И при всех своих габаритах, – продолжала миссис Уивер, – в чем-то он был как ребенок. Играл в солдатиков до самого конца – так он гордился своим полком. Он ненавидел Колдстримских гвардейцев, слышать о них не мог. Я ухаживала за ним все время его последней болезни, когда его вышвырнули из больницы, сказав, что ничего больше для него сделать не смогут. Я его мыла, и брила, и все для него делала. Все, что нужно. Если вы сляжете, сэр…

– Ох, надеюсь, что нет, – поспешно проговорил Филип. – Но приятно думать… – Он не стал завершать фразу. – Да, кстати, может, вам что-то нужно? Я могу что-нибудь сделать, чтобы вам было удобнее? Боюсь, ваша комната не очень комфортна.

– Что вы, сэр, я очень счастлива с вами. Хотя есть кое-что…

– Что? – спросил Филип, когда она замялась.

– Даже не знаю, сэр. Смешно сказать.

– Ничего, я сам часто бываю смешон.

– Мне правда неловко…

– Ну же.

– Бабочка-крапивница, сэр. Не могу выносить ее вида. Одна такая порхала по комнате, когда умирал мой муж. Я, как только увижу ее, сразу…

Филип быстро окинул взглядом темнеющую кухню.

– Я не многое знаю о повадках крапивниц, – сказал он, – но, полагаю, они размножаются лишь раз в году, летом. Если вам случится увидеть одинокую заблудшую крапивницу, позовите меня, и я от нее быстро избавлюсь. Я умею управляться с сачком. – Он сделал мысленную пометку купить сачок.

– Благодарю вас, – ответила она без улыбки. – И еще мне не нравится все, что сделано из черепахового панциря. Он мне напоминает раскраску крапивниц. Как увижу что-то такое, мне сразу хочется…

– Я позабочусь, чтобы в доме таких вещей не было, – твердо сказал Филип. – Сейчас пройдусь по комнатам и соберу все до единой. В гостиной есть портсигар… Боюсь, вам, наверное, здесь одиноко, и у вас слишком много работы. Но завтра придет миссис Физерстоун, домработница. Она живет в деревне. Она составит вам компанию.

Миссис Уивер не выразила восторга.

– Так или иначе, – пробурчала она, – эта миссис Физерстоун будет здесь только по утрам.

Филип откланялся и сразу направился за портсигаром. Портсигар был удобным и красивым, с элегантной серебряной надписью «Сигареты» и с серебряными скобками на углах. Вероятно, подарок на свадьбу. Но теперь надо его убрать, как и каминные часы с инкрустацией черепаховым панцирем. Как опустела без них гостиная! Что еще? Филип принялся обходить дом, высматривая темный, соблазнительный блеск черепаховых панцирей и чувствуя, как в нем пробуждается неожиданная симпатия к этому материалу, которой он не замечал за собой раньше. Ощущение такого множества пустых комнат странным образом его угнетало. Впрочем, поиски оказались тщетными, и, только вернувшись к себе в спальню, он увидел на туалетном столике свою расческу с черепаховой ручкой. Он может легко обойтись пару дней без нее: у него оставалось совсем немного волос, так что расческа выполняла чисто символическую функцию. Но куда убрать все эти вещи – от греха подальше, – чтобы они не оскорбили зрение миссис Уивер и не вызвали у нее… а что они, собственно, у нее вызывали? Филип решил спрятать их в угловую тумбу. Там они точно не попадутся ей на глаза.