Наконец по гладкому полу terrazza заскрипели стулья, и гости вышли из оформленной в континентальном стиле столовой – мужчины и женщины, белые манишки и голые плечи. Они проследовали наверх, во вторую sala, поскольку Palazzo Bembo располагал двумя огромными залами, тянувшимися вдоль всего здания. Однако, осилив восхождение, они остановились, как останавливается толпа, непроизвольно, чуть не наступая друг другу на пятки, и раздались возгласы, взлетавшие под потолок: «Ah, che bello»! По мере того, как они продвигались все выше, Генри то и дело слышал подобные восклицания, а также вскрики, раскаты смеха и восторженный лепет, и наверху увидел причину этого переполоха, хотя в первый момент даже не понял, что это такое. Он моргнул и всмотрелся: что за странное скопление белоснежных плоскостей – кабинки, палатки, шатры, – что за призрачный лагерь под огромной люстрой? Подойдя ближе, он увидел: все это – весь этот лагерь – было создано из комариных сеток.

Следуя за остальными, Генри принялся обходить помещение. Там были сооружения самых разных форм и размеров: квадратные, круглые, с куполами, сужающиеся кверху, как армейские палатки. И на каждом красовались весело раскрашенные флажки, объяснявшие их назначение. Под самой люстрой, где было светлее всего, располагались квадратные палатки, предназначавшиеся для бриджа, как сообщала надпись: «Per far una partita». За ними, где было не так светло, стояли одна за другой круглые и квадратные палатки для общения, с соответствующей надписью «Per far la conversazione». Еще дальше, где было гораздо темнее, виднелась группа палаток таких скромных размеров, что в каждой из них умещались только два кресла, а надпись искушающе гласила: «Per far l'amore». По толпе пролетели вздохи – не слишком ли далеко зашла Лоредана на этот раз? А за этими палатками, в двух углах дальней стены, у высоких готических окон, куда почти не доходил свет люстры, смутно угадывались очертания совсем скромных крошечных палаток. Они сразу вызвали всеобщее любопытство: для чего же они могли предназначаться? Гости всматривались в таблички, такие непохожие на остальные – строгие прямоугольники из белого картона с простыми черными буквами. Прочитав надпись, гости издавали смешки, которые довольно скоро распространились на весь зал: «Per i misantropi». И все принялись повторять эти слова.

Первыми были заняты палатки для бриджа: нетерпеливые игроки направились прямиком к ним, и не прошло и пары минут, как там уже сдавали карты. А те, кто замешкался и не успел занять места за столами для бриджа, постарались скрыть свое неудовольствие и присоединились к любителям общения. Некоторые разделились на пары, а кое-кто, с видом одновременно смущенным и вызывающим, направился к палаткам для любви, и вслед смельчакам раздались возгласы одобрения. Насколько видел Генри, ни один человек не пожелал объявить себя мизантропом: две одинокие палатки оставались незанятыми. Но ему было некогда всматриваться, поскольку происходящее напоминало игру в музыкальные стулья: нужно было успеть найти себе место или останешься стоять, и мысль об этом подстегнула Генри, так что он поспешил присоединиться к любителям общения. «Per far la conversazione!» Там было свободное место, он вошел в палатку и уселся на стул. На столике стояли прохладительные напитки в запотевших бокалах, а рядом сидели трое человек, которых Генри неплохо знал, – ему, можно сказать, повезло.