Первые два с половиной года своего президентства Рейган разворачивал экономику навстречу рынку, пользуясь инициативами Джеральда Форда (более того, на съезде Республиканской партии в 1980 г. он пытался убедить Форда стать вице-президентом, гарантировав ему расширенные полномочия, но переговоры в конце концов сорвались). Продолжил он и политику Джимми Картера, отказываясь регулировать экономику и при этом борясь с инфляцией. Он назначил своего вице-президента Джорджа Буша–старшего председателем рабочей группы по дерегулированию, которая урезала бюджеты контролирующих органов и назначала активных противников регулирования на ключевые посты в бюрократической системе. Рейгану повезло: он унаследовал человека непреклонной решимости в лице Пола Волкера. Несмотря на угрозы импичмента или чего похуже, тот был непоколебим в стремлении сразить дракона инфляции. Но повезло и Волкеру: президент неизменно поддерживал его, несмотря на то, что 22 июля 1981 г. ставка по федеральным фондам достигла 22,4 %, а безработица на пике – в ноябре 1982 г. – составляла 10,8 %. («Если не мы, то кто? – часто говорил Рейган своему госсекретарю Джорджу Шульцу, когда политическое противостояние его курсу нарастало. – Если не сейчас, то когда?»)^{362}. Благодаря введенному Волкером ограничению на кредитную экспансию[222], подобному золотому стандарту, инфляция в 1983 г. наконец снизилась до 3,2 % и оставалась ниже 5 % до конца десятилетия.

Третьим достижением Рейгана стало самое кардинальное изменение режима налогообложения в США со времен Первой мировой войны. Его налоговая реформа 1981 г. снизила максимальную ставку налога на доходы физлиц с 70 до 50 %, а ставку налога на прирост капитала – с 28 до 20 %. Через пять лет, в 1986 г., он запустил еще одну эпохальную налоговую реформу, снизив максимальную ставку подоходного налога до 28 %, налога на прибыль предприятий – с 46 до 34 %. Одновременно с этим он устранил благоприятные для бизнеса лазейки в налоговом законодательстве.

Все эти три перемены имели одну главную общую черту: они создавали условия для оживления бизнеса, разрывали кандалы, все сильнее сковывавшие бизнес в послевоенные годы, устраняли связанную с инфляцией неопределенность, которая затрудняла долговременное планирование. Рейган инстинктивно верил в бизнес – он считал, что бизнес создает богатство, а правительство потребляет плоды этого созидания. Он считал бизнесменов в целом и предпринимателей в частности преторианской гвардией своей революции.

Рейган начал свое президентство с пары жестов, призванных донести до окружающих его веру в то, что «дело Америки – это бизнес». Сразу после церемонии инаугурации он отправился в Белый дом, с тем чтобы поставить подпись под документом, налагающим мораторий на наем на любую федеральную службу. Он убрал портрет Гарри Трумэна из зала заседаний кабинета министров, заменив его портретом Калвина Кулиджа^{363}. «Молчаливый Кэл», по словам Рейгана, был его любимым президентом, «потому что он был таким тихим: он не давал федеральному правительству лезть в общественные дела и позволял бизнесу процветать на всем протяжении 1920-х»^{364}.