Добыть метрику Марианне не удалось, и поехали не в загс, а к Анисиму. По дороге на деньги, предназначавшиеся для гербового сбора, купили колбасы и бутылку алжирского вина, похожего на жидко разбавленные чернила.

И сейчас Анисим с гудящей от боли головой сидел в кресле у себя дома, а Марианна, переодетая в белое красивое платье и белые туфельки на платформе, под какую-то неслышную Анисиму бодренькую музыку заботливо прикладывала ему к глазу и к губе холодные компрессы. Непрерывный знакомый гул проспекта, вливавшийся в раскрытые окна, отдавался в голове живой болью, переполнял, распирал ее. Пот, стекая со лба, щипал подбитый глаз. И что-то случилось с ребром — каждый вздох отдавался в правом боку острой болью. И жара казалась совсем удушающей.

Олег лежал на диване и вздыхал. На нем не было заметно никаких внешних повреждений. От первого же удара в живот, который нанес ему Борька, Олег рухнул и все время драки пролежал на земле, и били одного Анисима.

Анисиму не хотелось драться. Когда он увидел идущих к ним четырех парней и услышал шепот Олега: «Они», им овладела тягучая тоска. Эти четверо шли неторопливо, не шли, а надвигались, и лица у них были нарочито безразличные, окаменевшие. Впереди шел невысокий, стройный, как-то по-особому ладненький парень, и по его слегка пританцовывающей походке и остренькой мордочке не трудно было догадаться, что это и есть Борька, брат Марианны.

С одним Борькой Анисим справился бы в полминуты, хотя можно было предположить, что этот парень не так прост, как казался с виду. Анисим знал, что такие вот ладненькие и легкие в драке оказываются верткими, быстрыми и злыми, — куда злее крупных и плечистых. Держали ведь его за что-то в футбольной команде. И бледное лицо Борьки было хуже, чем у других, — с ухмылкой. Те трое, что шли за ним, наверное, даже и не злились, а просто собирались помочь Борьке со всей дружеской добросовестностью. А Борька весь кипел, и пританцовывал, и подергивал в ухмылке бледными губами. У Анисима стало пусто на душе, а драться все равно не хотелось, потому что он не испытывал никакой ненависти ни к Борьке, ни к его друзьям.

Они подошли, и стали полукругом, и некоторое время молча разглядывали Анисима и Олега. А потом внезапно Борька, сделав шаг с подскоком, ловко снизу ударил Олега прямо в «солнышко». И сразу отскочил назад. А Олег скорчился и не упал, а лег на землю — поэтапно: сначала согнулся пополам, потом стал на колени, а потом уже лег на бок и положил голову на асфальт.

А Борька, когда отскочил назад, выдохнул злым шепотом: «Тихо». И тогда трое других шагнули к Анисиму. Анисим отступил, прижался спиной к стене. И началась карусель. Они не торопились и делали все по системе: наскакивал один, а ударял другой, внезапно выныривая из-за спины переднего. Первый удар пришелся Анисиму в бок, и сразу перехватило дыхание, и захотелось лечь рядом с Олегом… Били в полную силу, но лица у нападавших были спокойные и вроде даже благожелательные. И все время, пока это продолжалось, Анисим только старался уклониться от свистящих в воздухе квадратных кулаков и не бил, а только отмахивался. Ему всегда было противно бить кого-нибудь в лицо.