Борька вертелся где-то на втором плане и все пришептывал; «Тихо-о! Тихо-о!» Потом у Анисима от удара затрещали зубы и верхняя губа сразу онемела, как после новокаина у зубного врача. А следующий удар пришелся в глаз. И тут сквозь звон в голове, суматошные крики старух и детский гвалт Анисим услышал милицейский свисток. Борька и дружки дунули в разные стороны, и Анисим тоже побежал, перепрыгивая через кусты и штакетник. Рассчитывать на то, что милиционеры станут разбираться, кто прав, а кто виноват, было рискованно. Участие в драке — и все. А кто прав, кто виноват — дело десятое. Кто попался, тот и отвечай. И Анисим бежал, не разбирая дороги, а потом лежал за пыльным кустом и, ощупывая разбитую губу и глаз, с удивлением и тоской думал о том, что еще утром ему не приходило в голову, что его сегодня будут бить где-то в Медведкове, а потом он с разбитым лицом будет прятаться в замусоренном палисаднике от милиции. И все это вместо того, чтобы сидеть у себя на даче на веранде или в гамаке бабки Усти и готовиться к завтрашнему экзамену. И от этих мыслей стало так досадно и так жаль себя, что он в какую-то минуту был готов вылезти из-за кустов и «отдаться в руки правосудия». Пусть повезут в милицию, пусть обреют и дадут пятнадцать суток. По крайней мере все сразу разрешится и с завтрашним экзаменом, и со всем остальным…

Олега милиционеры не забрали. Он в момент их появления все еще лежал на земле, подтянув к подбородку острые колени, а рядом валялись его очки, и вид у него был явно не бойцовский. И милиционеры подняли его с земли и помогли ему отряхнуть пыль с одежды. А один из них подобрал очки Олега и нацепил ему их на нос. А потом милиционеры ушли, потому что драка парней не была для Медведкова таким выдающимся событием, чтобы в лютую жару шарить по кустам, разыскивая разбежавшихся, и составлять протоколы.

Когда ехали обратно — в трамвае, а потом в троллейбусе, — все с подозрением смотрели на разбитое лицо и порванную рубаху Анисима, а он очень хорошо представлял себе, как выглядит в эти минуты, и погибал от стыда.

…Марианна, притопывая в такт, дула на мокрую тряпочку, чтобы охладить ее, и совсем не выглядела огорченной. А Олег ворчал и вздыхал на диване, растирая живот.

— Почему ты не выбил Борьке зубы?

— А почему я должен был выбивать ему зубы? Я ведь его совсем не знаю. И он мне ничего плохого не сделал, — сердито сказал Анисим.

— Ха-ха! Ничего не сделал? Пойди и посмотри на себя в зеркало!

— У него были для этого основания. Или он так считал, — сказал Анисим. — А у меня — нет.