— Почему тебе его жаль?

— Смотри, какая толстая папка, сколько времени он ее писал?

— Пусть не будет наукообразным графоманом, — сказал Толя и злорадно засмеялся еще и оттого, что усвоил и сумел к месту применить новое, незнакомое раньше слово.

Спустя десять дней директор явился к ним снова.

Толя открыл ему дверь, с наслаждением посмотрел на его круглые, самодовольные щеки.

«Сейчас получишь, — подумал Толя. — Вот погоди немножко…»

Отец встретил директора в столовой. Радушно протянул ему обе руки:

— Рад вас видеть, дорогой мой… — Широко улыбнулся. — Поздравляю! На мой взгляд, превосходно!..

Лицо директора просияло, и он больше, чем обычно, стал похож на быстро вытянувшегося подростка.

— В самом деле? — дрогнувшим голосом спросил он.

— Превосходно! — повторил отец. — Если хотите, я могу даже быть оппонентом на вашей защите.

Директор вынул платок из кармана и словно соринку смахнул со щеки.

— Слова человеческие, — растроганно начал он, — слова человеческие слишком бедны, чтобы выразить…

— Да что вы, — прервал его отец, — будет вам. Идемте ко мне, я уже написал отзыв…

Толя молча, в изумлении, переводил глаза с директора на отца. В голове его никак не могло уложиться: значит, отец говорит заведомую ложь?

Но почему? Зачем ему это нужно?

Он ловил взгляд отца, один только взгляд, но отец, как нарочно, ни разу не посмотрел на него.

Потом директор, счастливый и окрыленный, вышел из кабинета со своей папкой. Михаил Федорыч провожал его.

— Поверьте, никогда не забуду, — сказал директор.

— Помилуйте, — сказал отец.