— Так вы к ней и едете?

— Едем.

— А это подарок старушке? — кивнул головой на пакет.

Мальчики насупились. Снова отчужденно смотрели мимо него. Лишь после долгой паузы более разговорчивый ответил:

— Землю… Землю с могилы везем.

— Горький подарок. А надо…

И вот теперь он снова направлялся в это купе.

— Вот и станция, — сказал Голубенко. — Отсюда доедете на автобусе. Километров сто будет.

Парнишки покивали головами. Знаем, мол.

Голубенко переступил с ноги на ногу.

— Такие дела… Что поделаешь. Хоть грустное, а утешение старухе. Нашлась могила, кто-то за ней присматривает… А сколько похоронено — и ни следа, ни знака… Поплачет старуха, а все ж как-никак утешится.

Более говорливый — теперь, когда они стояли, оказалось, что он на целую голову выше чернявого, — спросил:

— Поплачет?

Голубенко перехватил его испуганный взгляд. И тот, пониже, коренастый, тоже раскрыл глаза, но сразу же потупился.

— Вот тут вам, друзья, впервые выпадет стать солдатами. И слезы будут, и горе великое, а вы держитесь…

Снова по-медвежьи потоптался на месте. Хотел положить им руки на плечи, даже прижать к себе. Эх, ребятки-ребятки…

Махнул рукой, вышел, и уже тогда все, что скопилось в душе, вспыхнуло гневом.

— Чего столпились? — закричал он на «толкачей». — Отойдите. Дайте дорогу людям!

— Чего кричишь? Какая тебе сатана приснилась?