Я сжал зубы и молчу. Я даже не в состоянии был шевельнуть плечом и сбросить твою руку. А уважаемый академик смотрит и смотрит на меня своими глазами-уголечками, прожигает насквозь. Потом говорит: «Все ваши чертежи у меня. Круто вы взялись! Молодец!.. Однако будет у нас еще и разговор и спор. А что вы думаете? По гладенькой дорожке?» И ушел. А ты стал меня поздравлять. Все, мол, будет в порядке. Ты еще и еще раз напомнишь Куницкому.

Я молчал. Почему я молчал? Теперь могу сказать тебе откровенно: сдрейфил. Вот почему! Что-то там внутри, под ребрами, запищало тоненьким голоском: «Молчи, молчи. От Куницкого все зависит, а Андрей замолвит словечко… Не забывай, как тяжело было эти годы, не забывай». Вот так пищал тоненький голосок, и я промолчал.

А потом… Патент, премия, лауреат. Портреты в газетах. Ты не жалел денег на поздравительные телеграммы.

О, с тех пор завертелось уже поистине перпетуум-мобиле. Меня разыскали словацкие партизаны. Снова телеграммы. Потом вручают мне орден от имени президента республики. А там — гляди: районный музей просит фотографию «нашего знатного земляка». Одновременно музей сообщает, что мой друг и однокурсник Андрей Андреевич уже прислал старые студенческие фото. А нужны и новые снимки — ведь теперь я солидный и почти лысый.

Итак, музей! Институт, из которого меня выгнали, тоже гордится мной. Пишут, поздравляют. Просят фотопортрет. Наверное, ты и туда уже послал копии студенческих снимков, где мы с тобой красуемся рядом — земляки, друзья… Сегодняшние студенты смотрят — и о чем они думают? А может быть, они ни о чем и не думают? Может, их удивляет и смешит одно: наши тогдашние костюмы?

Где кофе? Мне некогда. Через час самолет, меня ждут дома. Кто запирает дверь? Выключите мотор, в голове гудит! Ф-фу, наконец-то…

На твои поздравительные телеграммы я не отвечал. На письма тоже. Я собирался написать тебе — и все откладывал. Каждый раз, когда почтальон приносил от тебя телеграмму, открытку, я хватался за перо. А потом рвал — все слова на бумаге мертвели. Я жаждал разговора с глазу на глаз…

Какая духота в этой гостинице! Открой окно и не впускай сюда ту женщину в белом. Я уже и кофе не хочу, только не впускай. И молчи, молчи! Вижу, что у тебя уже наготове какая-то ископаемая легенда. Молчи, теперь ты должен выслушать меня до конца. Скажи, зачем ты прислал ко мне своего сына, Костика, а? Чтоб растрогать меня? Чтоб он мог засвидетельствовать твои высокие чувства ко мне?

Как раз в тот день, когда он, возвращаясь с практики, заехал ко мне, я писал свое очередное послание к тебе. Увидев Костю, я даже подумал: пошлю письмо живой почтой… А потом мои разговоры с Костиком, эти фотоснимки. Я смотрел на парня — в глазах его была сама душа. Он расспрашивал. Я видел: все у него сплелось в один крепкий узел — институт, война, изобретение. Он сказал: «Я завидую вам обоим, вашей молодости, вашей дружбе».