— Тьфу! — вскрикнул Христос и вытряс деньги в мешок.

Ограбив все храмы, нагружённые богатством, они под покровом темноты покинули город. На всякий слу­чай им надо было оставить между собою и Новагродком побольше дороги. Перекусывали на ходу. Часть награбленного вёз мул. На плечах у апостолов Пилипа из Вифсаиды и Якуба Зеведеева плыл епископский портшез с Магдалиной. Покачивался.

На поворотах дороги меняли своё место звёзды. А она сидела и с тревогой и одновременно с удивитель­ным спокойствием преданности судьбе думала: «Зачем я так сделала? Разве не быдло все люди и разве не всё равно, кому служить? Вот и эти... ограбили. Вправду, богохульники, мошенники, бродяги. Почему же мне не хочется служить против их атамана?»

— Ну, быдло, — высказался внезапно Тумаш. — Ну, отцы душ!

И мрачный голос Христа ответил из мрака:

— Брось. Они всё-таки выше быдла. Может быд­ло истязать других? А унизить себя? А себя продать на торгах?

«Жив, — подумала она. — Просто он жив. И грабит, и всё... а жив. А те и грабят, и слова говорят, а мертвы. Торговцы, дрянь, золотом залиты, насильники, мясники, палачи моего тела — мертвы они, вот и всё. А этот смотрит на меня, как на дерево, а жив. Там, где мертве­цы смотрят на меня, как на дерево, он — как на живую. И в единственном случае, когда они смотрели, как на жи­вую, он, как на дерево. Ну и схватят. Конечно, с тобою не только в небо не попадёшь, с плутом и мазуриком, а и на земле долго не походишь, в земной ад попадёшь... Пускай так. Не хочу бояться. Никогда больше тебя не предам. Искуплю грех, да может, и вернусь к Ратме... Не хочется возвращаться к Ратме, хотя и ласков он, и лю­бит, и трогательный до умиления. А, всё равно!.. Вот до­рога — и всё».

В дрёме она смотрела, как плывут звезды, слушала, как кричит коростель, видела, как движется на фоне звёзд фигура Христа, одетая в грязно-белый хитон.

Глава XXIII

СТАРАЯ ЛЮБОВЬ

И кажется всё, что сад там цветёт,

А там и валежника нет.

Гэльская песня

Недели и недели они изнемогали от поисков. Нигде никто не давал им ответа. Даже слухов больше не было. И хотя нужды они после новагродского грабежа не ис­пытывали — души их были опустошены. Напрасно ис­кали они дерево, возле которого могли бы обвить свою жизнь. Шли налегке, так как большую часть денег успели закопать на будущее, но в душах их жили тяжесть и разуверение.