Кони мчались неистово. И то один, то другой крымчак падал с коня.

— Вот вам инвазия! — кричал Христос — Не баб наших целуйте! Поцелуйте под хвост пчеле!

Он прыгал на стене и чуть не истерически выл, выл, как бешенный. Облегчение и ощущение опасности были таковы, что можно было вообще сойти с ума.

...Услышав победный крик, игуменья тоже закричала:

— А говорила ведь тебе! Ну, в башню! Вот бы и вы­дали. Тащи! Быстрее!

Распятая на вратах Магдалина видела это сквозь глазок и, однако, не могла даже звать на помощь. Кто бы услышал её в этом диком хорале радости? Нет уж, ниче­го не поделаешь. Конец.

Лязгнул за беглецами тяжёлый бронзовый засов. Загудела медная дверь. Магдалина осела на колени, мед­ленно, в глубоком обмороке упала на землю.

Это был конец. На лужайке добивали татар, ловили перепуганных коней, которые дико ржали и бросались туда и сюда. Кричал на всех безумно Христос:

— Лови их! Да быстрее вы, черти, ради Бога! Давай, давай. Они этого так не оставят.

Монашки стояли в сторонке. Печальные.

— А мы как? — спросила та, которая заигрывала с Юрасём.

— Любушки, — ответил школяр, — в другое время, сами знаете, вы на тот свет и мы вслед. А сейчас нельзя. Они сюда через час такую силу нагонят... И снимут с вас и нас шкуры да натянут на барабан или кострою набьют... А вам с нами — никак нельзя. Тут на конях скакать надо... Вон у вас башни неприступные... Та вон.

— Та почему-то закрыта.

— А те?

— Те отворены.

— Так разве татарин конный туда залезет? Первые бойницы — десять саженей от земли. Припасы есть?

— Есть.

— Так бегите туда, закройтесь, нижние бойницы заткните да сидите себе тихонько. Пересидите беду. Не бойтесь. Они штурмовать не мастера. И долго они тут не будут. — Юрась весело скалился. — Они на хапун. На­летят, награбят, сожгут, наложат да назад. Больше неде­ли в одном месте не бывают.

Ему подвели коня, Христос вскочил в седло. Увидел, как несут обморочную Магдалину, как сажают на коня прямо в обнимки Тумашу.