Добрые вести (как, впрочем, и дурные) облетают слободу с мгновенной быстротою. Не прошло и часа, как Новоспасовка узнала, что у Балябы появился новый член семейства.

— С прибавлением, Антон Охримович!

— Добрая, говорят, примета, коли девчата родятся!

— Думаешь, войны не будет?

— А то будет?

— Народ говорит: не должно! А так кто его знает?

— Раз народ говорит, значит, не будет.

— Оно, конечно, так. Коли бы все правители народ скрашивали, про войну бы вовсе люди забыли!

— К тому идет дело. Во столько оружия наклепали, что и до краю света недалеко!

— Говорят, за рубежом бомбы теперь на спутниках можно носить. Поднял — и нехай летает до поры до времени. Когда приспичит, дал радиосигнал — и посыпались они на твою голову.

— Нехай лучше на твою!

— Не, це я к примеру…

— Вот балакучий народ: начали про одно, а теперь вон уже куда — чуть ли не до Америки доехали!

— Охримович, бери нас всех в кумовья да беги за горилкою, а то лавка на обед закроется.

Антон пожимал ответно руки, улыбаясь смущенно от неловкости своего положения, выслушивал поздравления.

— Идемте в ресторан, чи шо! — пригласил он всех мужчин, делая жест, вроде бы стараясь сгрести всех до кучи. — Пошли!

У автобусной остановки, рядом с ларьком «Газвода», голубел шатер «Мороженое».

— Ладимир, подойди сюда! — позвал сына. Обратился к продавщице, своей сверстнице, Моте Косой, Йосыповой присухе: — Моть, наскреби моему матросу порцию. Сколько стоит?

— По весу, — ответила Мотя, поправляя белую повязку на голове. Морщинистое ее лицо показалось Антону крайне постаревшим.

— Двадцать копеек хватит?