— Не передохли?

— Нет. Даже на брюхо ни один не пожаловался. Так и с моим колодцем могут — разонравится и опоганят. Хозяева… Делают что хотят. Сегодня пакостят и грабят одни, завтра другие. Зачистили всё, как пожар. А душу, сердце так истерзали — будто бороной по ним проехали.

Незаметно, помаленьку Лука вызнал, что в Пеньках квартирует около трех сотен немцев. При них минометы, пулеметы. Немцы остановились не мимоходом, а для какого-то местного дела, расположились надолго, со всеми удобствами. Есть отряды и в других деревнях. Вообще немцев кругом много, густо. Скорее всего, затевают охоту на партизан. Другого крупного дела тут нету. И расположились они у границ партизанской земли.

Вызнавал Лука осторожно, как бы между прочим, к слову. На расспросы, куда идет, откуда, горестно раскидывал руками:

— Куда может слепой? В могилу. Но и в могилу, оказывается, дорога нелегкая, без хлеба не дойдешь. Вот и приходится Луке проверять колодцы, получать за них по второму разу.

Анка по детской простоте своего ума отвечала так, как и большому Луке не придумать:

— Папка на войне. Мамка живет в шалаше. Деревня сгорела. Себе мамка Лешку оставила, а меня отдала дедушке. Я с дедушкой давно-давно хожу.

И людям рисовалась обычная во время войны картина: Матрена, отправив мужа на фронт, по безвыходной нужде отдала Анку в поводыри слепому Луке.

Лука шел вдоль границы партизанской земли, по деревням, где стояли немецкие отряды, и подсчитывал, какую силу приготовили немцы на партизан. Эта сила сама бросалась в глаза, в уши, обирала, обижала, ее все ненавидели, о ней все говорили. Но узнать, когда и где ударит она, было гораздо трудней. Тут Лука заметил, что мешает ему полное сокрытие своей тайны. Кто же будет откровенничать с первым встречным нищим? И Лука начал помаленьку раскрывать себя перед надежными людьми, которых называл ему Грачев.

Рассказал одному, что пришел с партизанской стороны, рассказал другому и по изменившимся голосам понял, какую принес им радость, какую воскресил в них надежду. И рассказал-то почти ничего, только обмолвился, а людей точно захлестнула волна нового, свежего воздуха. У них даже переменилось дыхание. Обмолвка пошла дальше и скоро опередила Луку. Он еще сомневался, навестить или не стоит дорожного мастера Громадина, а тот сам приехал за ним, и даже на машине. Громадин и при немцах по-прежнему работал дорожным мастером, в его руках было несколько машин. Они возили на дорогу песок, гравий, лес.

— А почему ты, Лука, обижаешь меня? Почему не хочешь проведать мой колодец? — говорил Громадин, стараясь маленькой, не по фамилии, рукой обхватить широченную руку Луки. — Встречаю Одинцова, встречаю Мешкова (это были те, кому Лука доверил свою обмолвку) — говорят: Лука в гостях был. Приказываю хозяйке кипятить самовар — Лука придет. А тебя нет и нет. Ну, поехали!