— Товарищ старший лейтенант, мне никто ничего не говорит. К вам посылают. Лейтенант Подолякин… с ним ничего не…?
Правду все равно нельзя было скрыть, и комбат скрепя сердце произнес тяжелые слова.
— Лейтенант Подолякин погиб в бою под Дмитровском-Орловским…
— А он… а у него…
Возможно, ей хотелось иметь какую-нибудь вещь, которая напоминала бы о любимом человеке, но эта единственная вещь — иссеченная осколками планшетка — покоилась вместе с останками лейтенанта Подолякина, и она едва ли принесла бы ей утешение.
Крылов смотрел, как уходила эта сразу постаревшая женщина, как подрагивали у нее плечи, а по лицу катились слезы. Вот это и есть война, а не та игра в солдатики, о которой механически напевал Григорчук, повторяя слова, придуманные досужим человеком.
Война — это неистовство разрушительных сил; это страх, провалы в сознании, боль, усталость, бессонница, голод, слезы, смерть. Воспевают войну люди недалекие или те, кому не грозит участь лейтенанта Подолякина. Не воспевать войну надо было, а понять человека, который вопреки всему, что есть на войне, все равно шел туда, где адский грохот, разрушение и гибель. Историческая драма, великая человеческая драма заключалась в том, что на эту войну надо было идти не только по мобилизации, но и по велению чести и совести. То была война освободительная, отечественная, всколыхнувшая существо человека, вынужденного ценой собственной жизни защищать свою землю, своих близких, свой дом. Но от этого она не переставала быть войной и войной жесточайшей. Лейтенант Подолякин и другие, знакомые и не знакомые Крылову люди, погибшие у него на глазах, собственной жизнью и горем своих близких заплатили за радость освобождения родной земли.
надо* * *
Сафин привез из мастерской орудие.
— Совсем другой пушка, — устало улыбнулся. — Та не подходила, этот взял.
Татарин Асылов, новый наводчик, осмотрел орудие, потом принялся выверять прицел. Пожалуй, с панорамой он занимался дольше, чем тогда Климов, и в движениях у него недоставало изящества Климова. Возможно, так только казалось, потому что пальцы у Асылова были короткие и пухловатые, и он чуть-чуть суетился за работой. Но когда он совместил линию канала ствола с прицельным угольником панорамы, Крылов отметил у него такую же точность, как тогда у Климова. И он тоже предложил всем взглянуть на установку, даже попросил взглянуть, сознавая свою ответственность перед товарищами. Добродушный, вежливый, тихий, с приятным баском, Асылов незаметно и быстро вошел в маленький коллектив расчета. Новичок из пехоты, невысокий коренастый Гришкин, оказался старательным работягой. Он был одним из немногих в полку пехотинцев, прошедших весь зимний путь от Ельца до крайнего западного выступа Курской дуги. Перевод в батарею он оценивал как выпавшую ему удачу, как повышение по службе и старался быть полезным в расчете. Ближе всех ему стал Омский. Они легко поладили между собой и вскоре уже по-приятельски поругивались.