— Зато они есть у младшего дознавателя Стефано Пацци.

— Кто это? — равнодушие в голосе Дарианны отозвалось в груди болезненным спазмом.

— Его хорошо помнит Пьетро. Три года назад Стефано крутился во дворце, расследуя убийства, произошедшие в Веньятте накануне твоей свадьбы. Он был одержим этим делом так же, как одержим тобой. Стефано не сумел совладать со своими чувствами, не сумел устоять против твоих призывных взглядов, манящих улыбок и лживых обещаний. Достаточно было одного прикосновения, — я вспомнила рисунки младшего дознавателя, и сердце сжалось от грусти. Что-то подсказывало мне, что речь шла о чем-то куда более интимном, чем простые касания. Но вряд ли для Дарианны жизнь, смерть и чувства влюбленного в нее Стефано Пацци значили хоть что-то. Еще одна жертва… безымянная для нее жертва. — Стефано удалось вычислить менталиста-убийцу, и этим он обрек себя на смерть. Но он оставил достаточно подсказок — рисунков, записей, документов — однозначно указывавших на факт ментального воздействия и того, кто его совершил. На тебя, Дари. Ошибиться тут невозможно. И Витторио подтвердил это.

Я и Дарианна замерли друг напротив друга. Несколько сотен глаз лордов и леди неподвижно смотрели в пустоту, но казалось, будто все взгляды были устремлены на нас. Напряжение почти физически ощущалось в воздухе.

Леди Меньяри презрительно фыркнула.

— Все, что ты выкопала, тебе не поможет. Думаешь, я совершенная дура? Думаешь, не заметила, что ты заставила своего бесполезного муженька поверить в твои бредовые выдумки? Но сейчас, — она ухмыльнулась, — Доминико безопасен. Я знаю, ты видела нас. Я чувствовала, что ты видишь нас. Как чувствую тебя сейчас. Боль. Обида. Как сладко…

Выпустив руку своего соседа, она сделала шаг ко мне. Теперь мы оказались совсем рядом, на расстоянии вытянутой руки. Но я не спешила приближаться к Дарианне, равно как и она предпочитала оставаться вне досягаемости.

— Как жалко, Яни, — театрально вздохнула она. — А ведь все могло быть куда проще. Ты могла бы влюбиться в малыша Доминико еще тогда. Вы же энергетически совместимы, и только слепец не ощутил на том балу, как ваши магии тянулись друг к другу. Ты могла бы подчиниться зову силы вопреки желаниям отца и сбежать на край света с этим юным ниареттским щенком. Опозорить себя. Оказаться вычеркнутой из линии наследования. Но нет. Ты же хорошая, послушная Яни. Правильная до зубной боли Яни. Добрая всепрощающая Яни. А ведь я пыталась подтолкнуть тебя, подтолкнуть вас. Но…

Ненависть, черная, честная и злая, захлестнула меня словно штормовая волна, такая знакомая, точь-в-точь такая же, как тогда, когда я рассказала Дарианне о нашей с Доминико свадьбе. Я почти физически ощутила ее разрушительную мощь. Чистая, слепящая ненависть врезалась мне в грудь с такой силой, что вышибла воздух из легких, заставив сердце пропустить удар. Я захлебывалась этой ненавистью, тонула в ней, а Дарианна равнодушно наблюдала… как и всегда…