«Нет, намного проще, – сказала терпеливая Люсетта. – Давай вернемся в библиотеку, где ты нашел ту крошечную штучку, все еще стоящую в ящике стола —»
«Z относится к Земский. Мои надежды оправдались: ты вылитая Долли, которая, еще облаченная в свои прелестные панталончики, держит в руках фламандскую гвоздику на портрете, висящем в библиотеке над ее секретным секретером».
«Нет, нет, – сказала Люсетта, – это посредственное полотно присматривало за твоими шалостями и занятиями с другого конца комнаты, рядом со шкафом, будучи повешенным над застекленным книжным стеллажом».
Когда эта пытка закончится? Не могу же я вскрыть письмо у нее на глазах и прочитать его вслух, к удовольствию почтенной публики. Я не владею искусством размерять свои вздохи.
«Как-то раз в библиотеке, стоя на коленях на желтой подушке, положенной поверх сиденья чиппендейловского кресла, стоящего у овального стола с львиными лапами —»
<Обилие эпитетов не оставляет сомнений в том, что эта речь имеет эпистолярный источник.
«– я застряла со своими шестью Buchstaben в последнем раунде “Флавиты”. Не забывай, мне было всего восемь, и я еще не изучала анатомию, но изо всех своих слабых сил старалась не отставать от двух Wunderkinder. Взглянув и пробежав пальцами по моему лотку, ты быстро перестроил бессмысленный ряд букв, что-то вроде, скажем, ЛИКРОТ или РОТИКЛ, и Ада накрыла нас с тобой потоком своих вороных шелков, тоже посмотрев поверх наших голов, и когда ты закончил перестановку, вы оба зашлись в одновременном экстазе, si je puis le mettre comme ça (канадийский французский), повалились на черный ковер в припадке непонятного мне веселья, так что я, наконец, тихо составила РОТИК и осталась при своем единственном и малоценном инициале. Надеюсь, я основательно сбила тебя с толку, Ван, потому что la plus laide fille du monde peut donner beaucoup plus qu’elle n’a, а теперь давай скажем: прощай, твой навсегда».
«Пока этот механизм ему принадлежит», пробормотал Ван.
«Гамлет», сказала самая способная ученица нашего преподавателя.
«Хорошо, хорошо, – ответил ее и его мучитель, – но, знаешь, не чуждому медицины английскому флавитисту потребовались бы еще две буквы, чтобы составить, к примеру, STIRCOIL, известный стимулятор потовых желез, или CITROILS, которым конюхи натирают кобыл».
«Прошу, умолкни, Вандемонианец, – простонала она. – Прочти ее письмо и подай мне шубу».
Но он продолжал с искаженным лицом:
«Я изумлен! Я и представить не мог, что получившая домашнее воспитание девица, среди предков которой скандинавские цари, русские великие князья и ирландские бароны, способна обращаться к языку пресловутых трущоб. Да, ты права, ты ведешь себя как кокотка, Люсетта».