— Успеешь! — отвечает Никита и увещевает. — Чем быстрее ответишь, тем раньше к ним приступишь!

Таисия Петровна молчит, ничего не отвечая на последние слова сына, выискивая на брюках и рукавах жакета невидимые глазу пылинки и стряхивая их. Молча. Не отказываясь отвечать, но и не обещая это сделать.

— Мама, — не торопясь, снова начинает атаку Верещагин. — Как умерли дядя Рэм и тетя Ирина?

Таисия Петровна поднимает на сына растерянные глаза и решается. Этот миг ее выбора я отчетливо вижу по тому, как сжимаются ее кулачки и быстро темнеют так похожие на сыновьи карие глаза.

— Рэм выпил, Ирина не справилась с управлением. Она вообще не любила водить, и опыт вождения у нее был очень скромный, — тихо, как-то подслеповато прищурившись, словно скрывая мысли, отраженные во взгляде, отвечает Таисия Петровна.

И так у нее это получается просто и искренне, что я немедленно верю.

— Ты врешь от страха или с какой-то корыстной целью? — говорит Никита, в отличие от меня, видимо, не поверивший родной матери. Он не дает ей опомниться. — Ты чего-то боишься? Кого-то?

— Тебя, — шепчет мать сыну. — Ты же во всем опять обвинишь меня.

— Не переводи разговор на другую тему, — настаивает Верещагин, сжав мою ладонь. — Дядя Рэм и тетя Ирина…

— Я не знаю! — почти кричит Таисия Петровна, и я вздрагиваю от неожиданности. — Я мало что знаю! Алексей сказал, что нельзя пугать Маргариту. Нельзя вызывать нездоровый интерес к нашему бизнесу! Это были девяностые! Начало девяностых!

— Уточни, что именно ты не знаешь, — в голосе Никиты легкое отчаяние и глубокое разочарование, он еще крепче сжимает мою ладонь.

— Илья, Коля, Алексей… были раздавлены случившимся! Каждый из них мог быть под подозрением! Это несправедливо! — крики женщины привлекают внимание прислуги. Молодая женщина, убирающая особняк, заглядывает в гостиную, но тут же исчезает, остановленная охранником Михаилом, быстро примерившим постное выражение лица и понимающе кивнувшим Верещагину.

— Что с ними случилось? — настаивает Никита. — Мама!

— Они отравились, — уронив голову на руки, стонет Таисия Петровна. — Ирина что-то там перепутала в специях. Их слишком поздно нашли. Твой отец так мучился от мысли, что их можно было спасти! Но кто ж знал, что с ними случится такая нелепость?!

— Если всё так, то зачем скрывать? — чувствуя нарушение логики в собственных внутренних размышлениях, осторожно вмешиваюсь я в диалог матери и сына и так же осторожно продолжаю, отлично понимая голый цинизм того, что сейчас скажу. — Отравились и отравились. Так, к сожалению, бывает. Или у следствия были сомнения? Следствие вообще было?